Серенно расположена во Внешнем кольце, в секторе Д’Астан. Это планета лесов и морей, блистательных городов и графских дворцов. Говорят, здесь можно купить всё, что угодно, из любого уголка галактики. Здесь живут благополучно и мыслят вольно. Слишком вольно по меркам любого галактического режима.
Планетой издавна управляют шесть Великих домов, благороднейших и богатейших. Они верят, что происхождение обязывает их заботиться об остальных. Если для блага и процветания Серенно нужно сбросить верховную власть с Корусканта – они это сделают.
После разгрома Конфедерации все шесть Домов были обезглавлены Дартом Вейдером. Наследникам пришлось убить собственных отцов. Это надолго надломило волю и свободомыслие на Серенно – но едва появился шанс, аристократы им воспользовались. После битвы при Эндоре главенство взял дом Демичи. Теперь Серенно – столица Графского Сверхсектора, формально подчиняющегося Имперскому Центру. Сверхсектор отвергает ксенофобские доктрины и принцип управления через страх.
Успеешь ли ты разглядеть свою смерть, скользящую среди звёзд? Звёздный разрушитель тебя и твой дом не заметит. Твою столицу – может быть. И все благородные амбиции утонут в огне. Графиня Демичи не любила тёмные звёздные ночи. Она задёргивала портьеры и выходила на балкон только к началу рассвета. Самые одарённые должны править галактикой – но воинствующие посредственности никогда им этого призвания не простят. Так говорили в имениях всех благородных Домов. Так говорили и бабушка, и барон Конте. Сообществом одарённых была Серенно, посредственностями – мёртвый Император, его личный палач Вейдер, гранд-мофф Таркин, нынешнее руководство Центра и Сверхсектора Тион. А Республика была далеко. Пока – далеко. Графиня думала иначе. В масштабах стратегии галактика не так велика. Все – близко, а под ней – драгоценная подушечка из богатства. И посредственностей бурная политика последних десятилетий наверх не допускала. Рассветы на Серенно – долгое, томительное упоение. На востоке сереет, меркнут звёзды. Птицы щебечут в кустах под балконом графской спальни, перелетают с ветки на ветку в широких кронах плодовых деревьев. Из сада или приоткрытой ненадолго теплицы тонко, постепенно раскрываясь, доносится аромат пышных цветов. Сереет уже над головой, на востоке – тонкая синева. Она уплотняется, набирает силу, поднимается выше и выше, а серость уходящей ночи вдруг окрашивается в пепельно-розовый и опускается, льнёт всё плотнее и плотнее к земле, пока не превращается в тонкую полосу над зелёным горизонтом. Графиня Демичи сидела в плетёном кресле на балконе, жмурилась от первого утреннего сияния, душистый ветерок охлаждал лицо после тревожного сна. На плечах – накидка, на коленях – тонкий плед, в одной руке – чашечка кафа, в другой – планшет. Растрёпанная после ночи длинная коса перекинута через плечо, со ступни сползала вышитая туфелька. Осанка – достойная, но уместно расслабленная. Выражение – иронически беззаботное. Графиня передала планшет назад, стоявшей за левым плечом помощнице. Не просто секретарша – ищейка. - Это важно, но не потрясающе, Рошин. Мы не в первый раз имеем дело с агентами Тиона. Безусловно, неприятно, что он забрался в правление корпорации и распоряжается нашими экологическими проектами… как и его визиты на Орд Мантелл. Вскрой его личную жизнь, всё прошлое. Доберись до самого Тиона. - Он уже перевербован. Изначально работал на Альянс, затем, конечно, на республиканцев. Орнелла повернулась вполоборота резким движением. Рошин стояла, обнимая планшет обеими руками, на щеках два розовых пятна. От такого откровенного волнения и у графини под кожей разлилось слабое тревожное тепло. Она отпила горячий каф, выдержала паузу. - Значит, мы можем получить тройного агента. Замысловато, и всё же я не меняю решение. Если нужно будет искать его слабости далеко в прошлом, в Республике, я устрою тебе эту командировку. Но пока вылетай на Орд Мантелл и узнай, с кем из наших теневых союзников он встречался. Помощница наклонила голову и ушла собирать вещи. Графиня ещё долго пила каф. Так долго и рассеянно, что последний глоток был холодным и горьким. Солнце встало. Орнелла отправила сообщение барону Конте: обсудить новый деликатный проект, днём, неофициально, под предлогом подготовки к свадьбе его троюродной племянницы. С балкона она перешла в спальню, оттуда – в кабинет. Три часа спустя туда без стука зашла бабушка. Закрыла дверь за собой, властным взглядом, осуждающим всякий вздох не по протоколу, осмотрела голографическую карту галактики над столом, не причёсанную и не переодетую в дневной наряд Орнеллу за ним, сияющий экран, две пустые чашки. Сощурившись, бабушка пошла прямо на Орнеллу. Бесшумно ступала по тонкому ковру, несмотря на высокие каблуки, и только пурпурное платье шуршало тяжёлыми складками. Графиня не поддалась. Она смотрела прямо и с лёгкой улыбкой, думала ясно и верила в свой замысел. - Отослала девочку, вызвала этого интригана, не следуешь распорядку и ничего не говоришь мне? - Пока нечего сказать. - Я знаю, как выглядит твой страх. Именно так. Что ещё придумали наши враги? Что-то шпионское и до конца не понятное, раз ты послала её? Разве тебя можно напугать этими игрищами? Орнелла откинулась на мягкую спинку кресла, пробежала кончиками пальцев по резьбе на подлокотниках, округлой, прохладной. Прикосновения прогнали воспоминание о тяжёлом волнении, и она ответила ровно, размеренно: - Меня можно напугать относительной слабостью нашего флота, бабушка. Я компенсировала это нашими так называемыми добровольцами, по которым тоскует Кессель, и тионцы понимают, куда нужно бить без боя. - Этого недостаточно, чтобы загнать тебя в уединение и не позволить тебе вызвать нашего милого Дьюлу для утешения, пренебрегая всеми моими усилиями, затраченными на его воспитание. - Бабушка. Не нужно об этом. - А что? Он бы тебя развлёк, хорошо иметь рядом сильного мужчину. Но ты устроилась тут и не даёшь ему рассказать, как он тебя от всего защитит, положит всю гвардию и даст весь мир… - Наши отношения не имеют ничего общего с такими сценами из дурных романов. Одоадра Демичи хмыкнула и опустилась в кресло напротив. - Верно, ты вся о суровой прозе политики. Итак, о ком так тяжело размышляет моя хитроумная внучка? - Организация Элсона. Мы можем получить выход к партнёрам, до которых не могли дотянуться сами. И след шпиона может вести далеко в Республику, это тоже перспективная возможность. Мы можем получить много интересного. Одоадра потёрла подбородок костяшками пальцев. Сварливо и скорбно выгнутые вниз углы тёмно-бордовых губ потянулись вверх, глаза ярко блеснули с коварством. - Так вот, что… Хм, я одобряю. Ты придумала хорошо. Но я прошу тебя… не вздумай взять его в консорты. Хотя он наверняка, при своей профессии, не женат, но не вздумай. В любовники – можешь, твоему будущему супругу мы это объясним. Орнелла едва уловимо покачала головой – заметно, но не вызывающе. Бабушка была неисправима. - Мои планы сугубо политические. Как и всегда. Бабушка встала, обошла стол, ловко расплела косу и за несколько секунд скрутила пучок, идеальный, чтобы убрать под графский головной убор. Из незаметного кармашка явились шпильки и помада Орнеллы. - Ты прискорбно мало понимаешь в важных областях политики, девочка. Хорошо, что ещё есть я.
Годы внесли свои правки в некоторые привычки Эла, но кое-что оставалось неизменным, будь то ночной сон с бластером под подушкой или же путешествия не только с комфортом, но и исключительно на собственных транспортных средствах. Учитывая специфику работы Эллиота, такие привычки, они же меры предосторожности, вовсе не были излишними. Ввезенный на Серенно до прибытия главы Организации, в какой-то степени приметный, но все же далеко не самый роскошный по местным меркам черным лимузин неспешно двигался по набережной. Управлял машиной К'ембе, а Элсон, с удобством расположившись на заднем диване, держал в руке бокал розового вина и глядя накатывающие волны Белсаллианского моря, предавался воспоминаниям. На небольшом расстоянии от него сидел Касс. А напротив - Джей. Оба мандалорианца сопровождали Эллиота только тогда, когда опасность возрастала многократно. Посещение территории Империи, где Элсона много лет назад приговорили к смертной казни, как раз относилось к таким ситуациям. - Ты же помнишь, Эл? - оборачиваясь и улыбаясь, спросил корун. - О, разве такое забывается? - усмехнулся Эллиот и сделал внушительный глоток. - Это останется в памяти навечно, друг мой, если, конечно, меня не поразит какая-нибудь страшная болезнь. - Хороший был денек, - кивнул К'ембе. - А уж какая ночь! - оживился Элсон. - Друзья, вы себе не представляете... - добавил он, оглядывая мандалорцев. - Это был один из наших первых заказов на услугу, которую оказывает только Организация. Схема еще не была отработана от начала и до конца, так что возникли непредвиденные затруднения... - Полиция лютовала, подключились люди из местного отделения ИСБ... - вставил корун. - И тут мы попались на глаза одной моей старой приятельнице из конторы, - сказав это, Эл рассмеялся. - Черт, да это же история для романа, хотя какой читатель поверит в такие совпадения?! - В итоге услугу пришлось оказывать и ей, но зато мы без каких-либо проблем покинули Серенно минуя все кордоны, - покивал головой К'ембе. - Наиболее удачное разрешение ситуации: не хотелось шуметь на всю столицу только-только начавшего формироваться сверхсектора. - Кажется нам пора просить об удвоении жалования, - со смешком отозвался Касс, искаженным вокодером голосом. - Опасный ты человек, Эл. - Преступник, что с меня взять, - Элсон вздохнул и сделал еще один глоток. - А уж какими эпитетами меня наградили в обвинительном заключении... - Эл, - отвечая на звонок и передавая комлинк Эллиоту, сказал корун. - Контакт.
***
- А вы не слишком осторожны, мистер Эл, - сказал высокий человек в костюме, подозрительно напоминающем военную форму. Дополняли образ военного коротко подстриженные черные волосы и, конечно же, осанка. - Красота какая, - отрываясь от окуляров и переводя взгляд на своеобразно поприветствовавшего главу Организации человека, произнес Эллиот. - Но к разговору об осторожности мы вернемся тогда, когда вы будете успешно скрываться от имперского правосудия хотя бы лет десять, - добавил Элсон, выделяя слово "правосудие". - Не желаете? - он указал рукой на стационарный бинокль. - Нет, спасибо. Их встреча не носила случайного характера и должна была состояться либо здесь, на смотровой площадки одной из башен, полностью принадлежащей местному университету, либо в какой-то другой точке. Окончательный вариант из составленного Элсоном предварительного списка выбирался им за десять минут до встречи, что практически полностью исключало возможность устроить Эллиоту засаду. Конечно, все намного усложнилось бы, возьмись за его персону не только представители полиции и спецслужб, но и армия. Но к счастью, армейскому начальству Элсон не был интересен, а бывшие коллеги и их извечные соперники не хотели делиться своими лаврами, поэтому не обращались ни к кому за помощью, рассчитывая лишь на собственные силы. - В таком случае - к делу. Мне нравится Серенно, но я занятой человек, да к тому же нахожусь в розыске, о чем вам, судя по всему, известно. - Безусловно, мистер Эл, - подтвердил человек. - Мой, мм... наниматель хотел бы поделиться с вами информацией в обмен на некоторого рода услуги. - Все это прозвучало настолько туманно, что можно было бы и по комлинку сказать, - Эллиот пожал плечами и поправил шляпу. - Осмелюсь попросить добавить немного конкретики. - Мы знаем, что с вами произошло, Эл, - человек явно ожидал, что Элсон ответит примерно так. - Знаем, кто в этом виноват. И можем помочь в ваших поисках. Ведь несмотря на всю мощь вашей Организации, вы так и не вышли на их след? - Не вышли, - голос Элсона звучал тихо и спокойно, но его глаз пару раз дернулся. - Но вы блефуете, если говорите, что знаете точное местонахождение... виновной. - Виновная слишком осторожна, в отличие от ее компаньона, - человек дернул губами. - Предупрежу сразу: его местонахождение нам тоже неизвестно, но зато мы можем дать вам в руки концы ниточек, потянув за которые, вы сможете... - Цена вопроса? - перебил собеседника Эллиот. - Вот, - протягивая инфочип, произнес тот. - Позвольте, - только сейчас в разговор вмешался К'ембе, до того мирно стоявший у ближайшей стены. - Все чисто, - добавил он, проверив инфочип каким-то хитрым устройством. - Беру свои слова назад, мистер Эл, - усмехнулся человек. - Только учтите, что некоторые слова взять назад получается не всегда, - сказал Эллиот, направляясь в сторону выхода со смотровой площадки. - Я выйду на связь через пятнадцать минут и дам ответ. - Я думал вы сделаете это немедленно! - вот теперь человек выглядел несколько растерянным. - Пока я получил лишь фелинкса в мешке, - остановившись и взглянув на посыльного, произнес Эл. - А быстро только они и родятся. Разговор окончен. К'ембе развел руками. Касс тут же прикрыл спину босса, а Джей выдвинулся вперед. Никаких возражений, Эллиот, очевидно, не принимал.
Капсула с ядом – как отшлифованный волнами кусочек смолы. Свет от планшета пронизывал её сбоку, наполнял, расцвечивал синеватым сиянием. Рядом, наискось через край стола, лежала тень старшей графини. Одоадра Демичи ещё не отвела руку, и свет экрана слабо играл в перстнях на её худых и жёстких пальцах. Орнелла погасила и медленно отодвинула планшет, вскинула пытливый взгляд. Бабушка пожала плечами. От скупого движения коротко прошелестели жёсткие оборки её платья. - Не моя идея. Это сделала и прислала твоя мать. Она ещё обижена на тебя, что ты не пишешь письма из очаровательной резиденции в Центре, а правишь сверхсектором и рискуешь жизнью. Орнелла улыбнулась с нарочитым легкомыслием, преувеличенным и шутливым. Помолчала. Знала, какой свежий, юный вид ей придавало жемчужно-серое платье, расшитое светлой нитью, и жемчужная нить по краю тёмного арселе – и как бабушка недолюбливала эти тона, называя их бессловесной одой имперской военщине. - И поэтому она захотела меня отравить? - Это может быть твой последний шанс. - Интересно. Ты успела ей всё рассказать об угрозе, о которой сама пока не знаешь, за те полчаса, что девушки приводили меня в подобающий для нового дня вид? И она не только сделала капсулу, но и прислала тебе? Невероятная скорость, и невозможная даже при всех талантах матушки. Что она знает, бабушка, чего не знаю я? Более уместно было это подарить в день, когда Дома признали меня моффом. - Ты слишком пропиталась духом Центра. Да, восстановить нашу попранную императорским палачом честь было эффектным жестом, и в политике ты хороша, но дело в том, что тогда Дома и не думали в таком масштабе. - Поэтому мофф – я. - Не том смысле, что ты думаешь. Будь осторожнее. В этом я солидарна с твоей матерью. Они решили многие свои трудности за эти годы… а ты создала сверхсектор. Понимаешь? Орнелла отперла средний ящик стола, убрала капсулу в резную шкатулку. Бросила прохладный, задумчивый взгляд чуть искоса. - И кто полагает себя более благородным и достойным правителем, чем я? Очевидно, кто угодно? И грозная старшая графиня кивнула с тяжёлым вздохом.
Иначе думал, рассуждал, держался барон Конте, магнат и стратег. В его умиротворённой манере и непроницаемости было что-то от хищной птицы на охоте. Вечной охоте. Цветущие ветки склонялись к его седой голове, игриво цепляли покрывало, скрывавшее волосы Орнеллы. Она отводила их деликатно, лаская белоснежные, багровые, лиловые соцветия кончиками пальцев. Барон взмахивал тростью. Мелкие камушки шуршали под ногами. - Что ты думаешь об этом тионском шпионе, дядя? Перевербовка само собой разумеется. Возможно, из прошлого этого человека мы получим интересные связи, открытия и возможности, но всё зависит от него самого, от того, кем он был раньше. Что я не вижу? - Ты видишь, но не веришь. Не хочешь давить, но здесь – можно. - Его нынешние деловые контакты. Все, кто знает или может знать, кто он. - Да. Все, к кому он делал необычные запросы, с кем планировал или планирует предприятия вне учёта и в обход казны. Орнелла мимоходом погладила розу, наморщив лоб. - Если надавить на них, они тем более задумаются о предательстве. - Так не показывай им, что знаешь. Просто дай больше работы, и они сделают просто из опасений, что ты всё поняла. Не перестарайся, и сможешь брать с них плату годами. Ты дипломат, сможешь соблюсти баланс. - Тионцы сыграют нам на руку даже экономически… замечательно, дядя! – Орнелла повернула голову, сверкнула весёлой улыбкой. - А что подготовка к свадьбе? Барон Конте посмотрел в ответ тепло и строго. Поиграл тростью, усмехнулся. - Не имею никакого понятия. Троюродная племянница – достаточно далёкая родня, чтобы я имел право быть не курсе её приготовлений, к своему удовольствию. Знаю только анекдот. Граф Бини идёт без своей конкубины, чтобы не оскорблять родню госпожи моффа. Графиня издала тихий смешок. - Очень льстиво. Нужно учредить орден «За защиту нравов и благопристойности», и граф будет его первым кавалером… - она помедлила, остановилась, сильнее оперлась на локоть барона. - Знаешь, это странно. Да, я ещё не видела эту… даму, но он ходит с ней на все приёмы и балы. А она была в схеме рассадки? Схему изменили? Барон пожал плечами. Орнелла позвонила командиру гвардии. Плащ с алой каймой мелькнул по ту сторону клумбы через несколько минут. Дьюла Фараго явился прямо с гвардейской тренировки: в броне, с винтовкой и виброклинком. Выслушал. Обещал добыть схему и провести гвардейцев по симуляциям всех возможных сценариев. Графиня отпустила его, попросила барона сопроводить её назад, на виллу. «Мыслю не в том масштабе… может быть, это и верно, нужно признать. Глядя за горизонт, легко споткнуться. Раньше о Бини я бы узнала сама и прежде всех. Что ещё я не вижу и что из этого хочет меня ужалить?» Графиня заглянула в кабинет. Запертая шкатулка, куда она убрала капсулу, так и стояла между планшетом и пресс-папье с украшенной жемчугом розой внутри. Орнелла отперла шкатулку прикосновением пальца к сканеру. Инфочипы, пять отравленных перстней, остро заточенные шпильки, которыми она не пользовалась ни разу… и никакой капсулы. Никакого последнего шанса.
Черный лимузин величественно и неторопливо двигался по городским улицам в сторону окружной трассы. К'ембе снова сидел за штурвалом, а Касс и Джей рядом с Эллиотом. Глава Организации внимательно изучал данные на экране терминала, временами хмурясь и попивая вино небольшими глотками. - Тебе явно что-то не нравится, - произнес наконец корун. - Именно так, - кивнул Эл. - Только не что-то, а абсолютно все, начиная с контакта и его речи. - Странно... - после небольшой паузы сказал К'ембе. - В его речи я ничего такого не заметил. - Наниматель, - вздохнув и выдернув из гнезда инфочип, молвил Элсон. - Наниматель с очень нескромными аппетитами, судя по тому, что я здесь увидел. - Какая нам разница? - пожал плечами корун. - Есть товар и есть цена. Будь на месте Эллиота кто-то другой, он был подумал, что верный друг и телохранитель действительно не понимает в чем дело. Но Элсон знал К'ембе слишком хорошо и слишком давно: театральщина была ему не чужда. Что до самого Эла, то поиграть он тоже любил, а потому только усмехнулся и вознамерился приступить к очередному этапу этих импровизированных дебатов. - Амбиции нанимателя контакта соответствуют положению моффа, но мы ведь знаем, что сверхсектором управляет не мужчина, - начал Эллиот, ставя бокал на подставку возле кресла. - Действует ли неизвестный от имени Демичи или же она не в курсе происходящего? - Сложно проверить, - ответил на это корун. - Демичи может не хотеть светиться, что довольно разумно. Не забывай, что ты у нас та еще знаменитость, а ей за переговоры с тобой могут и по голове надавать. - Да не смеши ты меня, - усмехнулся Эллиот. - Заставить ее оправдываться может только Имперский Центр, но найти оправдание такому поведению можно за полторы секунды. - Хорошо, - кивнул К'ембе. - Но какая нам разница: Демичи или кто-то из ее завистников? Кажется ты уже давно не на службе и заботиться о сохранении государственного строя тебе не нужно. - Тактично не замечать друг друга или же в открытую переходить дорогу - это, мой друг, совершенно разные вещи. - А если, все же, она просто перестраховывается? - спросил корун. - Именно это мы и проверим, - дернул губами Эллиот. - Касс, Джей? - Два дроида, преследуют нас от места встречи, - тут же произнес Касс. - Подтверждаю, - помедлив, добавил Джей. - Реймар готов нас встретить, - доложил К'ембе. - Ты уверен? Заваруха может начаться знатная, - передав Эллиоту комлинк, добавил корун. - Знатная, говоришь? - Элсон на миг оторвался от экрана. - Какой ужас... - Как скажешь, - вздохнул корун, резко поворачивая штурвал. Машина тут же изменила вектор движения и начала набирать скорость. Тем временем, Элсон отправил посыльному сообщение с отрицательным ответом. Где-то вдалеке завыли полицейские сирены. Получивший ответ посыльный действовал немедленно по заранее приготовленному на такой случай сценарию. Ставки были слишком высоки, чтобы вот так просто отпускать этого беглеца. Правда и серьезную охоту начать он не мог: для этого требовались куда более веские основания, чем нарушение правил дорожного движения. А раскрывать личность нарушителя пока было запрещено.
***
- Не можешь ты без спецэффектов, - глядя на пролетающие мимо флаеры дорожной полиции, сказал К'ембе. - А иначе никак, - улыбнулся Эллиот. - Сам знаешь, что было бы дальше. - Стандартная остановка якобы для проверки документов? - усмехнулся корун. - И звонок на комлинк, - добавил Эл. - Приторно-сладкий голосок призывает подумать еще раз, ведь все козыри у него. - А разве все козыри не у них? - поинтересовался Касс. - Они у себя дома, босс. - Когда я еще был действующим сотрудником Реника, мы называли этих бездарей щенятами, - сказал Элсон. - Грубая и потому неэффективная работа, никаких намеков на творческое и нестандартное мышление. Все по шаблону, шаги влево или вправо недопустимы. - Думаешь простой фокус со сменой тачки запутает наши следы? - уточнил мандалорец. - До тех пор, пока не подключаться действительно умеющие работать люди, - ответил на это Эл. - Еще можно во всеуслышание объявить, что на Серенно прибыл приговоренный к смертной казни преступник и бросить все силы на его поимку, но это сильнейший удар по репутации. - Почему? - спросил Джей. - Это нужно было делать в момент прибытия, а не тогда, когда мой след потерян. Вполне себе обычная машина, приписанная к одной из многочисленных компаний, предоставляющих в том числе услуги такси, неторопливо и вполне себе мирно, соблюдая все правила дорожного движения, двигалась в центр города. - За умеющих работать людей тоже можно не переживать, - добавил корун. - Никто и не переживает, К'ембе, - сказал Касс. - Но мне интересно... - Потому что к этому времени мы будем далеко, - перебил его Эл.
***
- Как-то неестественно, не находишь? - с сомнением в голосе произнес Эллиот. Пожав плечами, К'ембе обошел кресло, в котором покоился труп посыльного, а после перевел взгляд на бластер, валяющийся на полу. Еще раз пожав плечами, корун произнес: - Все равно не поверят. - Как скажешь, - довольно вяло отреагировав на это заключение, Эллиот вздохнул и надел шляпу. Покинув жилище не слишком осторожного и крайне самоуверенного адъютанта одного высокопоставленного лица, Эллиот и К'ембе переулками вышли к поджидавшей их за пару кварталов машине. Место водителя на этот раз занимал Касс. - Долго вы, - отреагировал на их появление мандалорец. - Время позднее, - кивая в сторону хронометра, сказал Эл. - Пока разбудили, пока поговорили... Мандалорец только усмехнулся - Касс прекрасно понимал, что никто никого не будил; в квартиру посыльного Эллиот и К'ембе, скорее всего, вошли вместе с ним. По какому сценарию развивались дальнейшие события телохранитель тоже представлял и лишь сетовал на то, что обычно они управлялись с такими делами гораздо быстрее. - Клиент попался несговорчивый, - добавил К'ембе, когда машина тронулась с места. - Только не говори, что теперь мы посетим его нанимателя, - сказал Касс. - В отличие от него, я не идиот, - ответил на это Элсон. - Джей все подготовил? - Так точно, босс. Покивав головой, Эллиот снял шляпу и откинувшись на спинку, прикрыл глаза. Проделанное им и К'ембе нисколько не радовало Элсона, но в его мире действовали суровые законы: как только Эла сочтут слабым - его попросту сожрут более сильные. А простить того, кто устроил тебе вместе обычной, хоть и рискованной встречи засаду - это, в мире Элсона, слабость.
Политические покойники – самые зловредные. Одного такого графиня Демичи держала в собственном доме, как старую серёжку без пары, сохранённую из сентиментальности. Саверио Демичи. Отцеубийца и слуга шовинистического режима – по версии Орнеллы. Верный подданный, способный пожертвовать меньшим ради блага большинства – по версии Центра и, возможно, местных заговорщиков. Несколько слуг и прослушиваемый канал для связи, бассейн, шпионка-любовница и небольшая компания, производящая предметы роскоши, и доступ к фамильным погребам. Вот и все игрушки бывшего главы Дома. Не единственного погребённого заживо на Серенно. Против них у графини был меч. Необычный меч. Помещался он в алых многоэтажных ножнах, алых с белым, с рядами узких непробиваемых окон, ослепительно отражавших тёплый дневной свет. Лаконичная роскошь здания была обыденной для столицы Серенно. Неброские отели для избранных, представительства компаний и объединений, всяческие клубы, культурные центры были для Караннии такими привычными вещами, что большинство не замечало их. Взгляды скользили мимо и запоминали общие виды, искали что-то особенное и гостеприимное, почти никогда – то, куда попасть можно только по строжайшим правилам. Заходя на посадку за высокими воротами, в широкой аллее меж красно-белых стен без опознавательных табличек и вычурных вывесок, блестящая чёрная машина как бы стала невидимой. Не для посторонних. Не стоит внимания. На плоские камни аллеи с пышных крон сыпались жёлто-белые пушистые цветки. Открылась чёрная дверь сбоку. Вышел высокий мужчина в тканой броне с маленьким, золотистым и матовым, значком с гербом Дома Демичи на груди. Замкнутое, холодное, подозрительное лицо, неприятный, колючий, неуютно внимательный взгляд голубых глаз отталкивали мгновенно. Даже офицер в форме разведки, ожидавший у дверей, отвёл глаза. На значок смотреть было приятней, на пару бластеров и виброклинок – любопытнее. Неприятный субъект обошёл машину. Открылась другая дверь, из полумрака показалась узкая женская ручка. Затем – расшитая туфелька, полуоткрытая щиколотка, край жемчужно-серого платья… наконец, изящно выпрямляясь, щурясь, улыбкой приветствуя офицера, - вся графиня Демичи. Ночью над Караннией пронёсся дождливый шквал, долетевший с моря. Солнечное тепло высушило улицы, лишь в переулках, затенённых изумрудными кронами, тёмные квадратные плиты остались мокрыми и блестящими. Перед одной такой, замерев и приподняв расшитый серебристой нитью подол, остановилась графиня Демичи. Слегка наклонила голову к плечу. Проблеск, пробившийся сквозь густую листву, засиял на жемчужинах по ободу её арселе. За плечом хмыкнул командир гвардии: уже видел, в чём дело. От дверей управления уже собрался идти навстречу офицер. Графиня указала под ноги пальцем, обернулась, взглянула в глаза гвардейцу. - Позаботься. Хотя бы на куст посади. Перед ней ползло, подрагивая и заваливаясь на бок, мохнатое создание величиной с фалангу дамского пальчика. Насекомое пыталось раскрыть полупрозрачные крылья, но они, мокрые и прилипшие к ворсинкам, не поднимались. - Не давить же… - тихо добавила графиня, но и взгляд, и тон её были уже отстранёнными. Не только о насекомом – о человеке тоже.
О том же человеке через полчаса она говорила в чёрно-белом кабинете на вершине здания. Чёрные стол, кресла, сейф с инфочипами, едва отпитый каф. Белые стены с прозрачными дисками голографов. Тяжёлый взгляд чёрных глаз, совершенно седые волосы. Разведку на Серенно возглавлял простолюдин, но Орнелла время от времени приезжала в родное ведомство лично и с почтением, как к родному дядюшке. - Что мы сейчас знаем о делах Саверио? - Ещё неделю назад я ответил бы, что ничего особенного, но люди начинают повторяться, когда укрепляются в уверенности, что их манипуляции никто не замечает. Низложенный граф Демичи шлёт, а иногда публикует шифрованные сообщения для графа Бини… в коммерческих новостях. Для его дамы – передаёт через сервис заказа антиквариата. - Почему это открывается сейчас, в один день с появлением подозрительной активности? - О каких вы проявлениях? - Пока я не уверена, что верно интерпретирую факты, - ушла графиня от прямого ответа. Разведчик улыбнулся, передвинул инфочип по столу, прямо к её чашке. - Хм, что ж… возможно, они совершенно уверены в успехе. Считают, что в масштабе галактики вы не заметите смерть под носом. - Вы не первый, кто говорит мне такое сегодня. - Мудрость доступна всем в той или иной мере, иначе это не мудрость.
***
Взлетев, чёрная машина заложила изящный вираж и помчалась на юго-запад. Полосы света и тени мелькали сквозь салон. Они мчались, словно среди гор – геометрически правильных и тщательно обжитых. Дьюла Фараго занимал место через одно сиденье от графини. Сосредоточенный, мрачный, ревнивый к сведениям, которые могли открыть ему, что делать, в свете неясной угрозы жизни его сюзерена. Орнелла, не отводя взгляда от экрана, указала Фараго на место рядом. Слегка повернула планшет к нему. Инфочип тускло поблёскивал в гнезде, как осколок загрязнённого льда. И он, и она дышали еле слышно. Фараго спросил разрешения, пролистал до конца, вернул к тому месту, на котором остановилась графиня. Его интересовали источники угрозы, имена, возможности. Орнеллу – политика и смутные связи. Как и всегда. Она читала долго, дважды. Фараго усмехнулся с досадой. - Отцеубийца не стоил вашего милосердия, тогда, после суда. - Казнить родного брата также не было бы разумно. - Он мог бы подавиться, не проснуться, сорваться со скалы… повеселиться с куртизанками до сердечного приступа. - И тогда несчастный случай с бароном Д’Аста точно лишил бы меня сверхсектора. - Я могу наказать предателя сейчас, и остальные не посмеют. - Тогда мне напомнят смерть барона, и она станет делом моих рук. Или твоих, что то же самое. Дьюла, не надо. У меня ещё нет плана, но скоро он появится. И он должен быть, кроме того, двойным… на случай, если разведка играет против меня. - Ты думаешь, они придумали, что это республиканцы завербовали этих червяков? - Политика и амбиции обладают магией превращения подозрений или желаемого в доказательства. Возможно, для кого-то лучше иметь далёкого сюзерена в Центре или Тионе, чем близкого – на Серенно. Послушай. Сейчас мне просто нужно увидеть Саверио. Потом… я всё решу. Возьми меня за руку. Они посмотрели друг другу в глаза. Графиня – открыто и печально. Полковник – ещё скептически, ещё озадаченно. Он потянулся к её узкой ладони… Вибрация ускорения. Огоньки блокировки дверей. Торопливое мелькание вершин. Вираж. На север вместо запада. Графиню вжало в кресло, Фараго кинулся к перегородке. Заблокировано. Фараго сорвал с пояса виброклинок, включил, размахнулся. Орнелла закрыла лицо, бросилась на кресла. Треск. Когда она выпрямилась, отвела ладони, открыла глаза, водитель и полковник боролись с системой управления вместе. Тихо. Пугающе сосредоточенно. А машина мчалась, петляла, уносила всё дальше на север. Мимо поместья графа Бини, бесчисленных представительств компаний, нарядных домов, разукрашенных цветами в окнах. Водитель и полковник быстро решили, на какую конспиративную квартиру гвардии уводить графиню. Она не спорила. Выманить на себя – опасный, но классический ход, и она бы сделала его, если бы не боялась рискнуть своими людьми. Не просто подданными Империи – нет, своими людьми, служившими её Дому. Сброс скорости. Графиню швырнуло на колени. Она выставила руки, ахнула от боли в запястье. Приподнялась. И водитель, и Фараго уже не пытались вернуть управление – оба придирчиво оглядывали место. Собирались драться. Но машина садилась на обычную площадку рядом с представительством «Гильдии вольных экипажей», попросту – графских каперов. Той самой, с которой был связан тионский шпион. Едва машина замерла – блокировка отключилась. Никто и ниоткуда не стрелял. Никто не бежал. Это ещё ничего не значило, но Орнелла уже выстроила теорию. - Что, если нас и не попытаются убить? Фараго бросил на неё быстрый раздражённый взгляд. Орнелла сделала вид, что не заметила. - Если в штате поместья предатель… и когда его найдут, нужно проверить его связь с Тионом, Республикой, моим братом, Домом Бини и разведкой. «Кто-то из них может быть не замешан… а кто-то действует против других, а ставка, как и должно быть, кредиты. Кредиты Серенно», - не произнесла она вслух и с тонкой улыбкой предвкушения потёрла запястье. - И я желаю скрыться в Караннии… минимум на ближайшие сутки.
- Идеальная прожарка! - отрезав небольшой кусочек сойпро и внимательно взглянув на него, с улыбкой произнес Эллиот. - Мясо не должно превращаться в кусок угля, но и есть его практически сырым, словно ты не человек, а какое-то подобие ворнскра - это просто отвратительно, - добавил глава Организации, после чего запил только что уничтоженный кусочек мяса красным вином из бокала на высокой ножке. - Сам себя не похвалишь... - хмыкнул сидящий напротив К'ембе. - От тебя же не дождешься, - вздохнул Эллиот. - Прошу вас, - обратился он к еще одному, скромно потупившему взор человеку в деловом костюме, занявшему место за столом рядом с коруном. - Уверяю, ваша порция ничем не отличается от моей. Человек поднял голову, слабо улыбнулся и все-таки отведав сойпро, что-то негромко после этого пробурчал. В ответ на это Элсон лишь пожал плечами, да продолжил трапезу. Именно этот пентхаус из множества других был выбран не случайно: господин в деловом костюме не продлил договор охраны с одной из охранных фирм, возглавляли которую люди, имевшие определенные связи с К'ембе и подумал, что пару суток он как-нибудь протянет и без услуг по оказанию безопасности. Что ж, в каком-то смысле он не прогадал - теперь-то его охраняли на порядок лучше, хотя радости от этого факта он явно не испытывал. - Не волнуйтесь, - промокнув салфеткой губы, более серьезным тоном сказал Эллиот. - Я ручаюсь за вашу безопасность... во всяком случае до утра - ведь именно утром мы покинем ваше прекрасное жилище и все вернется на круги своя: мы будем очень далеко, а вы останетесь здесь и сделаете вид, что ничего не было. - Верится с трудом... - ответил на это человек. - В ином случае вы были бы мертвы, - Эл встал из-за стола и поправил висящий прямо на стуле пиджак, но не стал его надевать, оставшись лишь в чуть более светлой, чем сам пиджак жилетке, надетой поверх белоснежной сорочки. Его образ был схож с тем, кому принадлежало жилище... разве что у хозяина пентхауса не было кобуры с бластером на поясе сзади. - Но не будем о грустном, тем более, что мы даже не позаримся на содержимое вашего кармана. - Тогда зачем вы пришли сюда? - собеседник Эллиота удивленно вскинул брови. - Скажем так... гостиницы не обеспечивают должный уровень комфорта, - усмехнулся Эл. - В какой-то момент мы можем попросить вас об одной услуге, - вмешался в разговор К'ембе. - А если я откажусь? - спросил хозяин пентхауса. - Это было бы неразумно, - снова взял слово Эллиот. - Во-первых, мы никогда не просим оказывать бесплатные услуги. А во-вторых... знаете, лучше пойти друг другу навстречу, чем полететь вниз с... какой здесь, говорите, этаж? - Восьмидесятый... - сглотнув, ответил человек. - Надеюсь мы поняли друг друга? - с улыбкой спросил Эл. Собеседник только покивал головой.
***
- Эл, - негромко позвал Эллиота корун в пять часов утра по местному времени. Дернувшись и открыв глаза, глава Организации тут же потянулся к кобуре, но увидев К'ембе, расслабился и молча кивнул головой. Поспать долго и с комфортом ему не довелось, но лучше уж так, чем, собственно, никак. - Сегодня без танцев? - усмехнулся Эл, после того, как быстренько привел себя в порядок. - Надеюсь, - с серьезным видом ответил К'ембе. - Что-то не дает мне покое, но... кажется мы избежим столкновения с этим чем-то. - Ох уж эти твои джедайские штучки, - буркнул Эллиот, торопливо застегивая пуговицы сорочки. - Джей не выходил на связь? - Я бы сказал. Все по плану. - Хорошо, - совладав с рубашкой, Эл надел жилетку, а затем набросил на плечи пиджак. - Уходим. Стоп, - уже в прихожей, взяв в руки шляпу, Эллиот остановился и посмотрел на коруна. - Что с хозяином? - Проспит еще часов пять, не меньше, - пожал плечами К'ембе. - Идем, Эл, до обнаружения посыльного не так много времени.
***
Галактическое сообщество было слишком разобщено и многие, в том числе и Эл, этим вовсю пользовались. Отсутствие единых баз данных позволяло главе Организации изымать человека из одного государства и давать ему новую жизнь в другом. А иногда и в том же самом, в зависимости от конкретного случая. Его собственный случай был тяжелым: на территории Империи, пусть даже такой, фактически раздробленной на отдельные военно-политические блоки, но усердно делающей вид, что она по-прежнему едина, Эллиоту появляться было нельзя. Под своим собственным именем, конечно. Другое дело предприниматель из суперсектора Большой Джавин-Бруании по имени... Эрвин Эйсон. Безусловно, имперцы могли произвести проверку предоставляемых Эллиотом документов на подлинность, но в ней сомневаться не приходилось, ведь глава Организации получил их абсолютно легально, пусть и предприняв для этого множество нелегальных действий. Правда серьезная проблема все же существовала. Проверка биометрии. И пусть после смерти императора, во время всей этой дикой неразберихи, Эллиоту удалось, затратив немалые средства, подменить свои биометрические данные в базах по розыску, при более глубокой проверке его настоящая личность могла быть установлена. Для этого, конечно, тому, кто проверял бы Элсона должна была быть доступна база Реника, но такая вероятность все равно не исключалась. Поэтому в первую очередь Эллиот опасался встреч со своими бывшими коллегами, особенно несговорчивыми. - Уже покидаете Серенно, мистер Эйсон? - на входе в арендованный Элом частный док, поинтересовался сотрудник службы безопасности, передавший документы самого Эллиота и его спутников молчаливому таможеннику. - Дела не ждут, - Элсон развел руками и печально вздохнул. - А жаль, у вас мне очень понравилось. - Так прилетайте еще, - сказал безопасник просто из вежливости. - Обязательно, - казалось, что Эл отвечает совершенно искренне, но тот же К'ембе предполагал, что теперь на Серенно Эллиот появится нескоро. - Все в порядке, - буркнул таможенник. - Проходите. Пройдя все стандартные процедуры троица наконец-то взошла на корабль. Сразу после запроса на взлет и до получения положительного ответа, компаньоны провели в тишине - изредка слышно было только пыхтение К'ембе, проверявшего шаттл на наличие каких-либо посторонних предметов. - Реймар в пяти минутах, - сказал Касс, поднимая шаттл в воздух. - Подождем до выхода на орбиту, точку рандеву пока не меняем, - сняв шляпу и пройдя в свою каюту, сказал Эл. - Похоже нам долго не бывать на Серенно, - заходя следом, произнес К'ембе. - Время покажет, - снимая пиджак, а следом за ним и жилетку, пожал плечами Эллиот. - Мы пережили очень много важных шишек и думаю, что эта не станет исключением. - Скорее всего он еще не понял, что произошло, - усмехнулся корун. - Его проблемы, - Эл едва ли не упал в кресло и раскинул в стороны руки. - Как там Джей? - Ждет на орбите, - ответил К'ембе. - Хорошо, что его помощь не понадобилась, - добавил он. - Да, - согласился Эллиот. - Спасибо посыльному. Мир его праху. Тем временем, в Караннии, представители одной страховой компании уже изымали со штрафной стоянки черный лимузин. Как оказалось, сегодня эта машина была объявлена в розыск и тут же обнаружена, благодаря попаданию в сводки за совершенное на ней нарушение правил дорожного движения. Сегодня же лимузин должен был быть отправлен собственнику, ну а про фирму-однодневку, которая ввезла на Серенно машину, можно было забыть - она перестала существовать в тот же день, когда Эллиот прибыл в столицу Графского Сверхсектора.
Готовность отражать нападение – одна из добродетелей аристократа. Сделать это можно по-разному. Помиловать прилюдно или элегантно промолчать. Разорить. Поставить на колени. Уничтожить репутацию. Казнить. С родным братом графиня Демичи не могла сделать ничего. Всю ночь на конспиративной гвардейской квартире ей снился распахнутый шлюз, и в черноту летел обезглавленный труп Саверио. Лишить головы полностью или не до конца можно такими разными способами. Музейный клинок. Вибромеч. Световой меч. Гаррота… Белая нездоровая от жизни взаперти кожа, бархатная лента на завитых волосах, чёрные глаза, усмехающийся рот… графиня вглядывалась в каждую черту и до боли мечтала отвернуться, не смотреть, и не могла. Мёртвый Саверио упрекал взглядом и смеялся всем выражением лица, и за всем этим был глумливый вопрос. Осмелится она? Сама осудила его за отцеубийство – а теперь, а сама? Молчать или казнить, молчать или казнить, власть или родная кровь, своя кровь или родная, нет выхода, нет, нет. Орнелла проснулась посреди ночи. До рассвета выпила пять чашек кафа. До боли в глазах и спине, до онемения в пальцах листала старые документы, говорила с главой своей разведки, вспоминала, листала, говорила, вспоминала. У неё было две тропинки к цели. Первая на утро, вторая на день.
Утром господин Мортон, главный разведчик Сверхсектора собственной персоной, пригладил двумя пальцами мягкие седые усы, тщательно вытянутые щипцами к щекам. Жест удовольствия и неверия. Орнелла слегка подалась вперёд, как будто за стаканом рубинового сока, на самом же деле – в нечеловеческом, страшном, сковавшем всю спину напряжении. Её почтенного коллегу не могло удивить, казалось, ничто. До этой минуты. С того часа, когда кто-то перехватил управление над машиной графини, минули почти сутки. Каранния жила как обычно, только отложили премьеру в театре, которую должна была торжественно посетить графиня, секретари знатных персон сбивались с ног, меняя расписания, договариваясь о степени формальности новых визитов, профессора отменяли лекции и собирались на каф в столичном архиве на политическую дискуссию, что-то мрачное, смутное творилось на бирже… И никто не знал, почему. А графиня оставалась в конспиративной квартире собственной службы безопасности, подготовленной верным Дьюлой Фараго. В тонкие щели по краям плотного полотна шторы бил яркий свет, над столом горел светильник в кованом абажуре-бутоне. Тёплый свет мягко и таинственно отражался в зрачках, плескался бликами в чашках и стаканах, смягчал черты и выражения лиц. Говорили о тионском шпионе и диверсанте в графском доме. Разведчики проверяли окружение шпиона, его партнёров среди «вольных торговцев и пилотов», в сущности – контрабандистов и пиратов. Искали пересечения с контактами Саверио Демичи. Графиня едва дышала, но чашку взяла спокойным светским движением. Любезно придвинула к директору пиалу с ягодным джемом и тарелку с ломтиками поджаренного хлеба. - Попробуйте. Вряд ли вы сегодня успели позавтракать. - Благодарю, вы и хозяйка, невзирая на положение… Урожай этого лета, я чувствую? Госпожа мофф, графиня, вы не поверите, кого я, похоже, нашёл… и кого мы едва не упустили. - Очевидно, это новость, превосходящая даже все происшествия последних дней? Так что же, есть связь? - В некотором роде. Элиот Элсон был на Серенно, к этому приложил руку барон Рац, и он, Элсон, ещё не покинул систему. Выслать группу захвата? - Рассуждая политически, при наших добровольческих силах с Орд Мантелла, публичный ход такого рода создаст нам образ двуличных деятелей. Не нужно. - Этот человек - преступник. Графиня приподняла бровь. Вопиюще нарушила этикет: поставила локти на стол. Подперла подбородок сплетёнными пальцами. - Не первый, кто не будет казнён на Серенно… по меньшей мере, сейчас. Мы ведь знаем, что нередко самые разные… элементы успешно использовались и при прежних имперских порядках. Когда благородные Дома предают своего моффа и рискуют благополучием сверхсектора, нужны нетривиальные ходы. Снова. - Я бы сказал, этот ход тривиален и порочен. - Так заявила бы и я. Публично – точно так, будь на этом пойман некто иной. Но мы не будем, не правда ли? Иначе он был бы у вас в руках. - Да. Мы подготовим встречу так, что никто не узнает. Сколько времени вам нужно для подготовки? - Пять часов, с учётом встреч с контактами Саверио. И барон Рац, разумеется, должен оставаться под присмотром. Как вы его взяли? Мортон вольно, с барской плавностью, откинулся на выгнутую спинку стула, хрустнул тостом, забыл смахнуть крошки с усов. - Простая и действенная схема. Я предложил ему оружие против вас, дорогая графиня, в пользу кого угодно, кто готов дать нам двоим за обладание Серенно больше. Орнелла так и глядела на него поверх соединённых пальцев, бледная после беспокойной ночи, серьёзная, спокойная. - Великое благо для Серенно, что нам предназначена разная власть и мы ценим каждый свою. Вы сделали нам изумительный подарок, и такой успех недопустимо упускать и позволять ему остыть. - Рад. Через пять часов вас будет ждать яхта. И, пожалуй, я сам сообщу подробности. Орнелла доверительно подалась вперёд и нанесла последний бархатный удар: - Вы благороднее и достойнее многих, многих аристократов по рождению.
К полудню от ночных переживаний графини не осталось ни следа. Она поправляла белые цветущие веточки в высокой сверкающей отражённым светом вазе, когда створка двери бесшумно открыла путь гостю. Полосы тёплого света, затейливо прорезавшие стены и шкафы ниже и выше уровня глаз, тут же показали Орнелле, что сюртук гостя был намного прочнее обычного. Оружия при нём не было – ни наследственного церемониального, ни обычного, об этом заботились гвардейцы. «А почему же вы так беспокоитесь о своей безопасности?» Она не задержалась на этой мысли. Ответить было пока невозможно. Графиня пошла навстречу с тихим шорохом юбок, непритворно улыбнулась. - Граф Мауро , благодарю, что согласились на эту встречу… в таких декорациях и с такими предосторожностями. Ламберто Мауро церемонно и аккуратно пожал её руку, неглубоко поклонился – как моффу, но равной по титулу. Выражение, осанка и тон, каким он заговорил, были такими же протокольными и пресными. - Жители Караннии обеспокоены, а я удивлён, что вы не торопитесь их успокоить… поползли слухи, что аудиенции и ваши поездки отменены потому, что вы больны… отравлены. Орнелла опустила глаза в знак печали от вынужденного пренебрежения к жителям. «Резонно слышать это от того, кто сам отравил своего низложенного старшего брата», - в краткой паузе подумала она и подняла взгляд. Не тронулась с места, не предложила сесть, не заговорила о погоде. Граф Мауро не выразил удивления. Терпение, понимание или другой подтекст? Размытый образ мёртвого и глумящегося Саверио вернулся, замаячил перед глазами. Орнелла вздохнула. Оказалось кстати. - Верно, я отравлена, но вероломством наших недругов, желающих уничтожить весь потенциал перемен к лучшему, к прогрессу, который мы, вы и я, заложили в Империю. И новым ударом по чести моего Дома. - Кто же мог… а, постойте, с прискорбием догадываюсь… - Да, мой брат, Саверио. Я не боюсь несогласия, мы сообща многое преодолели, но бедный Саверио не осознаёт, что заговор против автономии сверхсектора означает ослабление всей Империи. Война за наше наследие. Новый жестокий передел… и удар извне. У вас есть младшие братья. Что вы сделали бы? Кукольно гладкий лоб графа вдруг исказили глубокие складки, он зажмурился, скривил рот. Помедлил. Неохотно заговорил: - Как глава Дома, я был бы обязан рассмотреть любые возможности, любые пути, как защитить Дом и Серенно. Зависит от того, как далеко зашёл бы… мой родственник в своём предательстве, сугубо гипотетическом. - Даже умозрительно вы истинно отважны. Значит, вы останетесь на моей стороне, не осудите моё решение, как графини Демичи, выдать Саверио Центру? - Как я могу? Это справедливо и… мягко, но вы уверены? Вами не движет… - он запнулся и не договорил. Возможно, вспомнил свой способ навсегда избавиться от угрозы от старшего брата. Возможно, осознал, что его спрашивали не о том. - Только благо Дома и Серенно, как вы верно и метко сказали. Граф поклонился. Графиня слегка склонила голову.
Через полчаса прибыл другой гость. Орнелла подняла утомлённый взгляд от датапада, погасила экран, широко улыбнулась, вставая навстречу. С улыбчивым графом Гаттини она заговорила о слухах. Некоторые предприниматели как будто были недовольны, что приоритет в доках и при взлёте имели транспорты, доставлявшие грузы в Тионский Сверхсектор. Мебельщики, например. Сошлись на том, что ставить шкафы выше братских уз недопустимо и возмутительно. Граф Гаттини, банкир и кредитор тех, о ком ходили эти слухи, выдерживал скорбную паузу. Орнелла вдруг просветлела лицом. - Кстати о родственных узах, ведь вы наверняка хотели бы знать, почему мы беседуем в такой секретности. - Она свела брови и печально вздохнула, слегка опустила плечи, словно от тяжести и горечи. – Мою гуманность обернули против меня. Предать автономию сверхсектора значит подорвать налаженный механизм помощи Тиону. Я обязана выдать Саверио тионскому моффу.
Третьим явился барон Кьеза, вассал дома Демичи. Семидесятилетний барон держался подчёркнуто независимо и гордо. Сухопарый, в сюртуке, кроем напоминавшем военную форму, он энергично поклонился, заложил руки за спину и замер, оглядывая комнату, как мостик новенького корабля. Правда, Кьеза не имел ничего общего с имперским флотом. Он был снабженцем. И старая графиня, и барон Конте утверждали, что Кьеза помогал сразу нескольким Домам и их предприятиям в прошлую войну, вывозя производственные мощности, откуда только мог. «Интересно, зачем брату ваш своеобразный гений? – размышляла Орнелла, жестом приглашая в кресла, к столику с кафом. – Или он считает себя таким ценным грузом?» За чашечкой кафа беседовали о ходе войны с мятежниками. Графиня беспокоилась о попытках тионского шпионажа, барон неуважительно шевелил губами, не издавая ни звука, пока она говорила. - Они в вас не уверены, это ясно, поэтому и засылают агентов, если это вообще их агенты, а вас не дурачат, - сварливым тоном заявил он, одним глотком опустошил чашку и потянулся за кофейником. Жестом отказался от помощи хозяйки. - Нами восхищаются не все, вернее, никто. Ну и что? Экономическая экспансия побьёт идеологическую, если круто за них всех взяться. Хотите? Графиня по-кошачьи сузила глаза, позволила довольной, как бы невольной улыбке, расцвести на губах, блеснуть во взгляде. - Меня впечатляет ваша инициативность. Надеюсь, вы поладите с бароном Конте? Чашка опустила во второй раз. Витторе Кьеза потянулся за кофейником снова, ухватил его за фигурную ручку, замер. Быстро глянул прямо в глаза. - С кем угодно, графиня, если мне есть, куда приложить способности. «Восхитительные признания!» Тень промелькнула на лице Орнеллы. Она издала тихий печальный вздох, покачала головой. - Не всегда подобное удаётся, при всех наших усилиях. Однако…я не смогу обречь моего брата Саверио на заточение или казнь… возможно, лучше всего будет отправить его доживать свой век в Содружестве, возможно, там он сумеет забыть меня и послужить Империи. О, прошу меня извинить за лишние размышления. Я рада, что мы сможем работать вместе. Расстались через несколько минут. На прощание барон Кьеза поклонился чуть-чуть ниже.
Перед появлением ещё одного гостя Орнелла успела медленно, со вкусом выпить одну чашечку и поговорить с Мортоном о бароне Раце. Наконец, опоздав на четверть часа, явился капитан Катона. Имре Катона возглавлял Союз вольных торговцев. Он был главным контрабандистом и капером Сверхсектора. Статный, загорелый в неведомых пустынях и морях, с хорошими манерами и бандитским лицом, бородатый, в сверкающем золотым шитьём камзоле, капитан наверняка опоздал потому, что доказывал гвардейцам, что отнять у него оружие – всё равно, что лишить рук и ног. Сразу после поклона и краткого рассказа об охоте на полюсах Орд Мантелла он пожаловался именно на этот жестокий акт. - В таком случае, о вас не стоит беспокоиться… никогда. Но берегитесь докторов, они сразу заберут вас на опыты, чтобы мы все могли отращивать конечности самостоятельно. - Узнаю человеколюбие моффов и графов. - Узнаю патетику мятежных асов. Катона сверкнул улыбкой и не стал отрицать слухов. - Называться вторым Скайуокером или Антиллесом обидно и потому, что это неправда, и потому, что… кому нравится быть вторым? - Так и меня не прельщает называться вторым Таркином или Айсард. Итак, я знаю, что вам известно, что недавно я была у вашего здания не по своей воле, и всё указывает на моего брата. Мне пришлось принять решение. Я верну его… его же хозяевам. Пальцы капитана заиграли на фигурных заклёпках пояса с потёртыми и пустыми сейчас креплениями для оружия. - И вы не просто так меня подкололи, я понял. - Да, я отдам моего вероломного брата мятежникам, и только вы можете вывезти его туда.
Настал вечер. Дьюла Фараго бродил по комнате, от окна к двери. Вместо гвардейской формы на нём была лихого вида броня, поцарапанная, в бледных разноцветных пятнах старого камуфляжа. С каждым поворотом выражение его лица становилось всё более нахальным и холодным, правда, Фараго всё равно предстояло надеть шлем. Графиня снова пила каф и ежеминутно касалась экрана комлинка, не давая ему погаснуть. Меньше получаса назад Одоадра Демичи сообщила ей, что Саверио через их мать просил её, старую графиню, о встрече. Граф Бини же явился лично. Бурно и проникновенно сочувствовал, хотел знать, что в слухах истинно, и уверял, что готов сделать для смягчения последствий, во имя Серенно и Сверхсектора, всё, что лишь можно вообразить. «Будь осторожна. Я считаю, для уменьшения напряжения от слухов он готов подтвердить худшие», - так заканчивалось её сообщение. Орнелла стёрла пот со лба тонким полотенцем, бросила на подлокотник. Дешифровать строки послания, превращённые в бессмыслицу семейным шифром, её учили строго без техники, одной логикой. «Мои уважаемые гости молчат… шокированы и не связаны с Бини и Рацем? А те друг с другом? Или у Саверио выросла отвага и он не побежал сразу рассказывать матери и партнёрам, куда его, невинного, хотят отправить». Усталость и обилие версий подогревали раздражение. Предотвратить, забыть не выходило – только остановить на уровне мысли. Тонкая чашка вздрогнула от сильной короткой вибрации. Узкая полоса нового сообщения загорелась поперёк экрана. Мортон сообщал номер дока, обстановку, под каким прикрытием, с кем и каким путём стоило ехать. - Вы доверитесь разведке? - Так нужно. Ещё раз сыграть, как часть стаи. И даже если он в действительности предан Центру, особенно если так! И в конце концов, они для меня… Графиня осеклась, схватила ладонь своего командира своими, узкими, дрожащими. Крепко сжала пальцы, зажмурилась, вздохнула… и распахнула глаза, блестящие, решительные, дерзкие. - Скорее идём.
Стоило отдалиться от садов, морей, вилл, городов Серенно хотя бы на расстояние стратосферы, как мысли выстраивались по-новому и на ум приходили убранные на задний план детали. На расстоянии орбиты приходило прохладное вдохновение. «Если наш родной мир притягивает мысль аристократа так сильно, заслоняя собой всю галактику, то что могли поделать наши далёкие предки в те забытые времена, когда космос был закрыт для нас? Это генетическая память заставляет нас придавать значение только Серенно? Как иронично, что здраво служить родной планете можно лишь временами отдаляясь от неё», - размышляла графиня, рассматривая тёмные пространства в иллюминаторе каюты. Она на час задержалась на орбите. Легенда это позволяла: богачи здесь любили услаждать себя видами, и пусть дела подождут. Обыкновенная партия аристократической игры длилась на Серенно месяцами. Обстоятельно, неторопливо, запутанно. Нынешнюю графиня рассчитывала завершить самое большее через неделю. В перелёте она будет мало спать, пить слишком много кафа и чертить зашифрованные таблицы действий, пытаясь свести воедино шаги заговорщиков, новости из других сверхсекторов и с территории мятежников. Верный Фараго почти не покажется на глаза. Наверняка возьмётся за симуляции опасных положений, с пилотом и самостоятельно. Они были людьми одного сорта: любящие быть готовыми ко всему, даже к небывалому. Прежде, чем яхта с крошечной и краткой вспышкой исчезла с орбиты Серенно, в запертой каюте, перед передатчиком, на исходе часовой задержки графиня Демичи беседовала со старой графиней и бароном Конте. Дорожную курточку она небрежно перебросила через подлокотник, разулась, ноги водрузила на подставленный стул, на колени поместила поднос с чашкой и датападом. Бабушка явно сидела за рабочим столом, дядюшка куда-то ехал и в пути распивал вино. - Что же граф Бини? – начала Орнелла с самого главного. Одоадра угрюмо поджала губы. Всё её лицо и напряжённая осанка выражали осуждение. - Расточает тебе комплименты. Стоит тебе исчезнуть, как ты оказываешься великим дипломатом, которого не может заменить никто, кроме такой же опытной персоны. Граф почти завуалированно предлагает взять на себя нашу наполовину внешнюю политику. Между прочим, не считаешь, что пора бы придумать сфере наших отношений с остальными сверхсекторами актуальное название? Полувнешняя политика, например. Полупрозрачный Лоренцо с притворным вниманием изучил своё вино, лукаво глянул поверх бокала: - Так недолго дойти до политики полусвета. Орнелла не приняла шутливый тон, покачала головой. - Не думаю, что других моффов стоит превращать в комические фигуры. Осуждение Одоадры целиком перенеслось на неё, а в синеватой проекции мрачные складки по бокам её рта казались ещё глубже и безрадостнее, точно как у сварливой ведьмы из сказок. - В возлюбленных братьев тоже не следует, дорогая. Иначе, когда это междуцарствие закончится, надеюсь, нашим полным контролем, процесс, приведший к этому, назовут… как, братоубийством? - Бабушка, не нужно. Сосредоточимся на верных действиях и оставим потомкам названия. - Хорошее название даётся заранее, по ходу верного дела. Кстати, если ты не позаботишься об одном деликатном вопросе, давать тебе прозвания будут чужие дети, а это потеря контроля. Орнелла не вздохнула, не переменила ни позы, ни любезного выражения. - К слову о детях. Что предпринимает мой брат? - Саверио пытается залезть под юбку вашей матери, но не помещается. Боюсь, ситуацию бы не поправила даже мода на шлейфы. - Хорошо. Дядя, вам сообщили об операции с яхтой? Моё прикрытие подкреплено слухами? - Конечно. Можешь быть уверена, все уже слышали, что господин Терно поссорился с дамой сердца и беспокоится, не улетит ли она на его яхте рисовать космос… прямо в лапы пиратов. - Передавай ему мои сердечные пожелания всех благ. Кстати, чем он сейчас занимается? - Так же, умножением благ. Банки ещё около пятидесяти лет будут главной модой в Корпоративном секторе, не беспокойся. За месяц приобрёл шесть статуй и обломок какого-то меча, причём все статуи похожи на ком грязи с разных ракурсов. - Надо думать, я была не в восторге. Хорошо. Как с движением капитала Бини? - Пытаются вывести тридцать процентов через Корпоративный сектор. Видимо, готовится к разным вариантам и готовит себе запасной плацдарм, но это может быть и благодарностью. - Подержите Бини в неизвестности ещё двое суток, немного его обнадёживайте, играйте сожаление, он должен наконец открыться, какую политику должен вести его идеальный правитель Серенно. Я надеюсь вскоре справиться с делом и сообщу. После разыграйте утечку о несчастном случае, строго кулуарно, не для общественности. Саверио пусть ещё немного пострадает. Пусть за ним следят каждую секунду, я хочу знать, почему он забеспокоился, смог ли с ним кто-то связаться. Если смог, я должна знать, кто это допустил. - Мне кажется, последнее стоило сказать Мортону, это дело разведки. - Нет. Вам. А теперь о том, что беспокоит меня больше всего. Орнелла сделала глоток остывшего кафа, зажмурилась на миг. Сорт, который предпочитал хозяин яхты, меняя температуру, приобретал кисловатый вкус и напоминал ей витаминную микстуру, которую всю зиму, каждый день, когда-то заставлял Орнеллу пить личный врач матери. Она включила экран датапада, вызвала размеченную шифрованными пометками карту галактики, смахнула файл небрежным движением, будто метнула в фигуры своих собеседников. - Бабушка, вы упрекали меня в том, что я слишком мофф и недостаточно графиня Серенно. Нет, локальность и привычность нашей нынешней партии иллюзорна. Не верьте кажущемуся масштабу. Нам недостаточно победить – мы должны это сделать оглушительно и ослепительно для тех, чьи интересы кажутся удалёнными от графов, коммерсантов и подонков Серенно. Запутайте, заставьте опозориться наших местных врагов, я же отправляюсь добыть первую и ложно постороннюю победу. Мы начинаем наступление. Если существующее положение не изменится, мы не заметим, как навсегда станем пешками Центра или придатком Тиона. Пока это лишь эфемерная и желанная картина будущего, угодного нашему первому среди первых. Любого ответа недостаточно, если его суть – отбиться. Мы наступаем как имперские лидеры или погибаем абсолютно. Несколько мгновений длилось полное молчание. Затем барон Конте отсалютовал бокалом. - Я понял и я с тобой, девочка. За наступление. Старая графиня скрестила руки на груди. Её длинные пальцы нервно перебирали крошечные складки ткани на локте. - Не знаю, чем я заслужила годные для штурмовиков речи. Воспитание Центра… но я сделаю, что должно, - с надеждой, что имперское важничанье для тебя только мода. Удачи. Она отключилась первой. Следом, с ободряющей улыбкой, - барон. Орнелла вздохнула, нагнулась, поставила недопитую чашку на пол и пробежала кончиками пальцев по панели в подлокотнике. Ей больше не с кем – пока – было говорить. Она отправила заранее написанное секретное сообщение тому, с кем не говорят приличные моффы и графини, и приказала лететь. Перед встречей, которую она добивалась, стоило посетить другую. Тот, с кем не говорят, был главой синдиката. Орнелла писала кратко: «На известной нам планете устраивается больше ловушек, чем кажется, и есть люди, которым это не подходит, как и вам. Однако было бы несправедливо звать вас на то же поле». Строкой ниже стояла анаграмма на хаттском, обыгрывавшая слово «мелодия», которое на этом языке приобретало отзвук заводского и трущобного гула. Эта анаграмма была негласным личным паролем Орнеллы в разведке, и те, с кем она встречалась в ходе операций, его знали. Подошёл бы и личный номер, но его знал Мортон, а анаграмму – нет. Через несколько минут от яхты не осталось и следа. Первой остановкой до последней минуты был Орд Мантелл. О второй до той минуты ещё не ведала даже графиня, и лишь надеялась, что она будет.
Графиня вернулась на Серенно так же незаметно, как улетела. Яхта с идентификаторами Корпоративного сектора, короткий обмен кодами и репликами, сканирование, перелёт в отдельный док. Весь полёт до посадочной площадки Орнелла читала донесения и отвечала. Барон Рац ещё не дал признания. Орнелла приказала продолжать. Написать их за него, даже создать его убедительную голограмму можно было меньше, чем за сутки: и графиня, и разведка знали суть. Орнелла хотела от него деталей, особенно учитывая остальное. Рошин Кинан убедилась на Орд Мантелле, что тионский агент на самом деле был хаттским. На датападе Саверио нашли следы получения и передачи данных. В космопорте – следы тонкого изменения сведений о грузах, и так поступавших на планету с номинальными проверками. Сведения от разведки и агентуры сходились: Корпоративный сектор работал с хаттами, но ограниченно. И те, и другие планировали экспансию. Хаттский успех был невыгоден корпорациям и наоборот. До поры они могли использовать друг друга. Хатты были уверены, что победят. Так или иначе, корпорации станут их собственностью. Возможно, так думали и другие. Граф Бини, например, видный заговорщик. При этом, пока на Серенно гадали, не больна ли, не отравлена, не похищена Орнелла, он не уверял старую графиню, что был бы хорошим новым моффом. Может быть, потому что убеждать в своей полезности хатта – это предприятие, требующее передышки. А может быть, он хотел сначала избавиться и от старой графини. Орнелла сначала полетела не к себе и не в Караннию, а на малую виллу Демичи. К матери.
***
Теодора Демичи поила её кафом в оранжерее на крыше. Они сидели на низких скамейках, заваленных подушками. Иногда смотрели друг на друга. Чаще – вниз, на дикие полузаросшие кустами дорожки, на красные пятна от раздавленных слугами ягод и зеленоватую воду пруда, или вокруг, на низкие полки со старомодными книгами и заваленные недоделанными украшениями верстак и рабочий стол. Днём Теодора жила, работала, ела под куполом оранжереи. Спала этажом ниже и никогда не спускалась дальше. Пахло влажной цветочной сладостью. В глубине, в дикой гуще колючих кустов, что-то робко шуршало. По спине Орнеллы, под блузкой катились к пояснице капли пота. «Здесь легко сойти с ума… но ты хотя бы не сможешь открыть окно, это уже кое-что». Купол мог открыться только ночью, в самой высокой и узкой части. Но пока был душный день и сухой от кафа Теодоры рот. На близкий залив, скрытый стеной колючих крон, шёл слабый шторм, такой, который волновал цветы и зонтики в парках, брызгал в лицо и лениво бросал водоросли на берег. Стеклянно-зеленоватым было и платье Теодоры, и камни в кольцах, и серьги, и тонкие ленты в высоко убранных волосах. Вся в цветах моря на этот день. Ей не шло. Её кожа казалась желтушной, вокруг глаз густо залёг серый. Орнелла похвалила платье и солгала, что видела море, и оно точно такого цвета. Мать улыбнулась и подлила ей кафа. Несколько глотков, несколько слов о сёстрах Орнеллы, их мужьях, детях, родственниках мужей, их детях, и снова о сёстрах, их планах на месяц. Одна собиралась слетать в Корпоративный сектор. Орнелла так и подумала – «одна». Она встречалась с ними только на днях рождения и древних праздниках Серенно. - Я крайне настоятельно советую туда не ездить в этом году, - отчеканила она. Теодора улыбнулась. - Когда ты говоришь тоном моффа, я горжусь и не могу возразить. Не волнуйся, она не поедет. Орнелла поставила чашку в ямку подлокотника, со значением помолчала. - Мама. Я знаю, что Саверио считает, что я угрожаю ему и не отходит от тебя. - Это неудивительно, он ведь живёт здесь… обычно. - Что бы ты ни слышала от него, не верь. По крайней мере, я не буду той, кто ему навредит. Теодора потянулась вперёд, со смешком потрепала кончиками пальцев за подбородок, как в детстве, до Вейдера. Расплескала каф, рассмеялась. Орнелла замерла. Она смотрела, не дышала, узнавала: живую, помнящую, что такое земля под ногами, звёзды за бортом. Если вдохнуть, моргнуть, шевельнуться, это хрупкое, неожиданное исчезнет. Не исчезло. Теодора сощурилась, её серые глаза хитро блеснули. - Он справляется сам, я знаю. Мне жаль. Я надеялась, он поймёт, что ты это шанс для него и пример. Она отряхнула руку от капель кафа, вытащила платочек из кармашка на поясе. Белое кружево впитывало коричневую влагу. Орнелла – лицо матери, как будто забывала её лицо и хотела наконец-то навсегда запомнить. Теодора поглядывала в стекло купола. Может быть, тоже хотела запомнить себя живой. Потом её взгляд вернулся к Орнелле. Точно в глаза. - Я никогда не хотела тебе говорить, даже клялась себе, что не скажу… но теперь ты видела больше, чем я, правда? Ты графиня Демичи, мофф Империи, и мне даже не снилось, что ты могла видеть в разведке. - Если хочешь сказать, говори. Я действительно выдержу. - Когда мы с бабушкой растили тебя, мне иногда хотелось, чтобы ты приказала казнить Саверио, когда получишь титул. Орнелла окаменела. Вся, кроме глаз. Они моргали, болезненно сухие, как камушек на морском берегу в солнечный день. Мать единственная звала Саверио на свои вечера. Он жил у неё неделями, писал отсюда своим партнёрам. Она подстраивала для него возможности видеть графов, баронов, каперских капитанов. Она невесело фыркнула. - Да, моя девочка, я этого хотела. Я даже… иногда хочу этого до сих пор. Видишь ли, для тебя отец это туманная персона, размытое воспоминание, что-то о лице, голосе, плечах, на которых он тебя носил, игрушках, которые дарил. Гладко выбритая щека, серебристый висок, холод пояса с подвешенным к нему узким виброклинком, ножны с гравировкой – плоды и стебли с шипами – и глубокий голос в сумерках. Он не читал, как мама, а рассказывал ей истории на ночь, и Орнелла была уверена тогда, что он сам сочинял их для неё одной. Вслух она сказала другое. - Лес и море… он пах смолой и морем. Теодора поднесла испачканный платочек к губам, но Орнелла заметила дрожь подбородка. Голос матери истончился и надломился. - Он обожал море, он там думал, да-да… Мы первым делом поехали на море, когда ты родилась, он носил тебя на руках и думал, и я так надеялась, что угадала его мысли о тебе, когда… Она заморгала, приложила платочек к глазам, промокнула их кокетливым жестом. Но пальцы дрожали по-настоящему. Саверио унаследовал эту привычку дрожать, но только матери было можно. Мать бросила платочек на пол, подалась вперёд, схватила пальцы Орнеллы. Та вскочила – не вверх, а сразу на колени, навстречу. Она обнимала мать, пригнула её голову к своему плечу, а в голове шумело море и разливалось внутри, холодное, спокойное. Орнелла не дрожала. Теодора выталкивала слова, горячие и влажные, как её дыхание, в её шею. - Ты помнишь его по частям, а я целиком, он был моим, он был мой муж, а Саверио зарезал его, потому что Вейдер так сказал. Забери у меня комлинк, забери всё, запри меня, чтобы я тебе не помешала. Делай то, что надо. Я так хотела угадать, что твой отец хотел для тебя. Я же?.. Орнелла обняла её крепче, поцеловала в мягкие волосы, в горячий лоб. - Да, мама, ты угадала. Ты сделала, как он мечтал.
Имперское и графское знамёна на резиденции моффа были приспущены и вяло колыхались. Капал дождь. Графиня была в сером, от усыпанной тёмным жемчугом дуги арселе до шуршащих юбок. Серый – цвет кителей и кораблей, цвет имперской машины. В сером был и барон Конте. Старая графиня – в багровом, в цвет некоторых роз и вина в своём бокале. Орнелла созвала графов, коммерсантов, капитанов в маленькую оранжерею при своей вилле. Она с ножиком в руке ходила между огромных розовых кустов и букетов, подаренных накануне вечером её матери и бабушке на званом вечере, и срезала цветы для своего кабинета. Цветы сыпались на растянутые между кустами широкие шелковистые полосы ткани, пока не вошёл и не встал позади Орнеллы полковник Фараго. Тогда гвардейцы затворили двери, а Орнелла обернулась к гостям. Крошечная доля золотого процента Серенно. Орнелла улыбнулась им и никому – милостиво и холодно, с той же сладостью, что блестела в их глазах. Широким жестом обвела розы. - Полагаю, вы недурно провели время на званом вечере накануне. К сожалению, на следующем мы не сумеем присутствовать в том же составе. - Ваша милость снова нас покинет? – спросил граф Гаттини. Он склонил голову почтительно, но чуть набок, как любопытная насмешливая птица. - Боюсь, не я. Сюртуки, мундиры, блестящие перстни, булавки, запонки, почётные знаки разных систем и корпораций легко качнулись, лица выразили терпеливое недоумение. Саверио нервно огладил голову и сбил с напомаженных волос ленту. Барон Кьеза и капитан Катона едва уловимо напряглись, прислушались. Прикушенная под седыми усами губа первого, крепче сжавшийся на поясе кулак второго крикнули Орнелле, что это несправедливо. «Графские выродки», - возможно, думали они. «Терпение, мои искусные», - подумала Орнелла. Граф Бини повернулся так, чтобы его не видел Фараго, не Орнелла, и подмигнул обоим. Его подкрученные вверх тонкие рыжие усы жирно блеснули. Графиня улыбнулась ему и отсекла розу от стебля. - Господа, некоторые из вас недавно стали свидетелями и мишенями моего обмана. Я никому не намеревалась выдавать своего брата, хотя бы потому что ему нет веры, и расстояние её не увеличит. Все вы так или иначе сотрудничали с ним, и в одном этом вашей вины быть не может. Мы все пытаемся излечиться временем и делами от ран, которые нанёс нам Лорд Вейдер. Возможно даже, мой брат и другие новые графы думали, что, подчиняясь ему и вонзая клинки в отцов, они спасают Серенно. Несколько графов за планету. Так же, возможно, думали и вы, работая с ним… что совершенно ничего не значит. Бини шагнул вперёд. Его лицо застыло и потемнело. - Вы или пытаетесь нанести нам оскорбление, осуждая за то, что якобы ничего не значит, или готовы утверждать, что нашли нечто неприемлемое. - А вы или пытаетесь быстрее выяснить, что у меня есть на вас, или хотите раздуть свои предположения об оскорблении и мои будущие ответы до повода к войне. Орнелла смотрела на него с сожалением, как на стремительно сошедшего с ума дядюшку. Отошла, срезала ещё одну розу, обвела собрание свободной рукой. Все молчали. Кьеза и Катона теперь улыбались. Банкир Гаттини отодвигался от Саверио. - Что ж, вы хотите знать, а я хочу ответить. У меня есть достаточно. Знайте, что я не намерена судить вас за деловые предприятия с моим братом. Политический запрет, наложенный на него, и моё личное недоверие не означают деловых санкций в отношении оставленного ему бизнеса. Всё это верно. Но вы предали моё доверие лавиной консультаций с ним и своими партнёрами после наших конфиденциальных встреч. Гаттини тонко кашлянул. - Деловые переговоры никогда не проходят регулярно, есть спады, есть периоды высокой активности, а бизнес связан тесно, и эти волны сказываются на всех нас. - Я знаю этот механизм. К несчастью, как и содержание переговоров, и не только ваших. Я знаю, что все вы не пытались переправить моего брата на иные территории с целью однажды вернуть, когда я буду мертва или в заточении, униженная и беспамятная. Вы хотели оценить и снизить риск потери партнёра, найти новых. Но вас предали, господа. Вас предали некоторые ваши партнёры и сотрудники, связанные не только с Корпоративным сектором. Отнюдь не только. Впредь везде ищите тень каджидика. Под частые вздохи она посмотрела в глаза графу Бини. - Ваш первый помощник, барон Рац, особенно плотно сотрудничает с хаттами. Поэтому сейчас его нет с нами. В его силах несколько изменить сведения о прибывающих грузах, используя послабления, данные вашему предприятию. Именно он отвечает, например, за появление на Серенно некой партии дроидов. Они, впрочем, были тщательно проверены и не вызывали подозрений, пока не сработала глубинная модификация. Дроид-техник оказался машиной-диверсантом. Именно он перехватил управление моим флаером, к счастью, не направив его в стену. - Зная наших конструкторов, стена бы не уцелела, графиня. Я прошу разрешить внутреннее расследование. - Речь не о хищениях внутри компании, а о государственном преступлении. Не разрешаю. Кроме того, он пытался использовать, а затем ликвидировать и использовать одну весомую в мире серой экономики персону для захвата власти. Теперь неуловимо отодвигались и от графа Бини. Сияние булавок и знаков дрогнуло, как будто все заинтересовались розами, а не наполовину мертвецом – по меньшей мере, политическим. Граф Мауро приподнял белёсую бровь. Его гладкое подвижное лицо пошло тонкими мягкими складками, будто нарисованными, тонкие пальцы сошлись в замок под впалой грудью с длинной тонкой планкой. Разноцветными драгоценными камнями его семья отмечала в его юности сбитые пиратские истребители. - Не значит ли это, что гвардия нуждается в реформах и специальной подготовке? Не в обиду полковнику Фараго будет сказано, что это они не защитили вас должным образом. - Скорее чёрный рынок техники нуждается в расследовании. – Отчеканила Орнелла. - Оно уже начато. Более того, оно уже показало, что была ещё одна поставка, и заказал её мой дорогой брат. А помнит ли он, что она включала?.. Он стоял в пол-оборота, гладил наполовину раскрытые бутоны. Теперь вздрогнул, укололся о шип, шёпотом выругался. Орнелла с улыбкой покачала головой. - Графиня-мать будет рада вызвать вас на повторный курс этикета, брат. Итак, что вы заказали и получили с помощью барона Раца ровно месяц назад? - Бытовая техника премиум-класса, кажется. Для гостиниц и вилл. - Просветите же меня, какое применение в домашних буднях можно найти для дроида-истребителя неизвестной модификации. Орнелла склонила цветок к своему лицу, вдохнула аромат, с лукавством смотрела поверх. Золотая доля золотого процента смотрела на неё в ответ. Все они мысленно переписывали перечни партнёров и контракты, увольняли, нанимали, отменяли операции и изобретали. Взгляд графа Бини бегал между лицами, читал в них будущие убытки, темнел, щёки и шея шли мелкими красными пятнами. Саверио дрожал. - Это прототип! Мы собирались представить вам, в рамках новой концепции обороны. - Представить при том, что не имеете права. Рискованное рвение, - холодно процедила она. - Я надеялся на вашу милость! Хотел загладить… воссоединить… - Вы привезли на Серенно модифицированную технику Конфедерации, пользуясь помощью каджидика. Вы изменник, и на этот раз вам не оправдаться трудным решением ради планеты. - Это наш прототип! Возможно, с некоторыми заимствованиями, у техники тоже есть свои тени прошлого. - Полный анализ не показал никаких следов технологий Серенно. - А надписи? Надписи разве на хаттском? Орнелла молча приподняла бровь. Граф Гаттини фыркнул в кулак. Капитан Катона расхохотался. Остальные скрывали глумливые улыбки, но поворачивали головы так, чтобы Орнелла видела знаки. Она отрезала цветок, осмотрела, отсекла ещё половину стебля. Вонзила в брата взгляд и подошла вплотную, аккуратно положила цветок в его нагрудный карман. - С этим последним подарком я забираю главный, вашу относительную свободу. Брат, в присутствии графов Серенно я объявляю вас изменником. Вы будете заключены под стражу до финала расследования и вынесения окончательного решения. Ваши предприятия передаются под управление барона Конте. Рекомендую вам сотрудничать со следствием и рассказать всё о своих связях с Империей хаттов. Господа, рекомендую сотрудничество и вам. Не думаю, что из-за предательства партнёра вам хотелось бы навлечь на себя подозрения. Теперь вы свободны. Граф Бини, кроме вас. Ваше участие в расследовании абсолютно необходимо, в противном случае барон Конте справится с двойной нагрузкой по управлению. - Ограбить в пользу своего родственника!.. - Граф, единая Империя не заключала мирного договора с Новой Республикой. Подумайте хорошо, не подрывали ли вы обороноспособность нашего государства в такое непростое время. Золотая доля расходилась с полупоклонами. В воздухе зависло густое, душное «до поры свободны». Когда гвардейцы закрыли двери за последними, Орнелла бросила нож. Он подпрыгнул на растянутой ткани. Дядя, бабушка, Фараго: все молчали. Делили один вопрос на всех. Орнелла устало улыбнулась. - А теперь посмотрим, придут ли за ним, кто и как. И зачем. Но он должен считать, что я казню его. Старая графиня приподняла бровь. - А на самом деле? - Он из тех, кто расшибает себе голову насмерть о стеклянные двери, когда до свободы остаётся минута.
Весь день Орнелла жила на кафе, лёгком стимуляторе и обезболивающем. Каф и крошечные круглые таблетки стимулятора не давали спать и проясняли голову, обезболивающее не давало морщиться от боли в спине и ступнях. Она чувствовала только шею – замершую, скованную, неподвижную. Публика ждала и желала графиню. Графиня была жива, не исчезла, не бежала, не под замком, и все должны знать об этом. Знать лучше, чем собственное имя. Зазубренные пятна выставки. Протяжные звуки оперы. Бело-голубой, испятнанный контурами тысячи фигур зал конференции. Речь о защите окружающей среды, заново разученная за полчаса до начала. И журналисты. Нет, расследование в отношении Саверио Демичи, бывшего графа, и внешнее управление его компаниями не означает начала войны государства с предпринимательством. Да, это всё же особая мера. Да, нельзя не испытывать тревожности. И всё же, господа, идёт война. Предательство не может оставаться безнаказанным в такое смутное время. Но доказательства будут непременно представлены общественности, за исключением засекреченных сведений. Уже очевидно, что в деле были замешаны криминальные структуры извне. На Орнеллу сыпались оклики, вопросы и вспышки. Она рассыпала то краткие, то аристократически и бюрократически гладкие фразы. Достаточно тревожные, недостаточно ясные. Но она была в Караннии. Вспышки сыпались, курс акций рос.
***
Выход в столицу закончился после ужина. Дьюла Фараго уселся рядом с Орнеллой и поставил на её колени коробочку и закрытый стаканчик кафа. - Спасибо, но я не хочу. Ни Мортон, ни Рац не вызывают аппетита. Фараго молча открыл коробочку. В воздух взвился тонкий пар. Пряная лапша с густым соусом, яйцом и толстыми поджаренными полосками бекона. Когда Орнелле было четырнадцать, она приехала на каникулы из Центра Империи, отдыхать, учась графской дипломатии. Дьюла тоже учился – защищать графов. Её. Когда она засиживалась допоздна, он сам готовил эту лапшу и приносил ей, взмахом ноги заставляя датчики двери дать зелёный сигнал и подмигивая в камеру. Конспекты Орнеллы были в круглых следах от тарелки и кружки с кафом, а однажды – в липких коричневых кляксах. Дьюла пил невероятно сладкий каф. Орнелла толкнула локтем его кружку, когда он впервые коснулся её колена своим. Двадцать лет спустя она улыбнулась ему и сквозь юбки сама коснулась его коленом. И сорвала с бока коробочки короткую упакованную вилку. Она успела поужинать, пока флаер летел над ночными улицами, погасившими звёзды. Потом погладила Фараго по щеке и выпрямилась до боли, с последним глотком кафа приняла ещё таблетку обезболивающего. - Завтра принимаю посетителей только сидя, - с улыбкой пообещала она. Фараго кивнул. Как всегда, он принимал её слова серьёзно. Как гвардеец и деловой человек с невидимой записной книжкой в голове. Орнелле со странной силой захотелось в туманное небо, где её не берегли, как достояние государства и гаранта смысла гвардейской жизни, но она пошла на встречу с разведчиком и пленником. Хранимая, как достояние.
Управление разведки
Барон Рац был из поколения молодых графов, всего на шесть лет старше Орнеллы. Ей легко было представить его воспитание: восемнадцать часов учёбы в день по шестнадцати дисциплинам, холодный душ, ежедневные тренировки, и всё ради Серенно. Родина должна стать великой. Он лучше, чем она, должен был помнить старых графов. Любить заведённый при них порядок жизни больше и немного осмысленнее, чем она. Орнелла была ребёнком, когда появился Вейдер. Одоадра и Теодора Демичи учили её лучшему из старого. Орнелла пыталась соединить это с лучшим из нового, с которым Рац тоже был знаком дольше неё. Тогда почему он решил предать Серенно? Графиня и Мортон стояли перед изображением с камеры. В своём гробу из стен и двери Рац замер, прислонившись в приседании к одной стене, и читал книгу на вытянутых руках. Подтянутый, чисто выбритый, с капельками пота на высоком бугристом лбу. Тёмные кудри падали на его плечи. Иметь ленту для волос не разрешалось, как и ремень. Штаны медленно сползали с него, пока он медленно перелистывал страницы. Он сопротивлялся инъекциям, его не трогала изоляция и пока не начал сводить с ума прерывистый сон. - Вы предупредили его о моём визите? Мортон хмыкнул и оторвался от голограммы. В его лице было злое, обещавшее месть уважение. Зелёные глаза ядовито горели, голубой отсвет в преждевременно седых стрелках усов казался электрическим сиянием. - Нет, - тяжело уронил Мортон. Орнелла улыбнулась. - Значит, он думает, что на него смотрят всегда. Возможно, считает, что вам нечего применить против него или есть, но вы не решитесь. - Решусь ли я?.. – Как будто вопрос себе, но на самом деле, просьба. - Мы попробуем метод контраста. Пусть меня проводят к нему и оставят наедине, но под контролем, разумеется. - Направить гвардию? - Ваших людей и обычного уровня готовности для гвардии будет достаточно. Мортон моргнул, как мальчишка, в шутку попросивший поцелуй и получивший.
***
Дверь камеры бесшумно закрылась за спиной Орнеллы. Она молча прошла камеру из конца в конец и встала перед бароном, прикрученным за руки к стене у выхода. Длинные юбки, серые и мерцающие, с шорохом обмели его ноги. Белый свет растекался по гладким стенам, как плесень, и сдавливал виски. - Графиня, - сипло выдавил Рац. Орнелла отмела издевательскую любезность движением брови. - Барон. Барон… гордо звучит, не так ли? Так же гордо, как вы смотрите. Либо с вами обращаются, как с почти графом, либо вы пытаетесь притвориться героем. И я знаю, что верно второе. Резкая тень носа падала на его губы. Их уголки поползли в стороны. Графиня и барон смотрели друг на друга под мерные шаги охранников в коридоре. - Рац, я знаю, что с вами уже провели все необходимые беседы, а вы знаете, что так или иначе умрёте. Он дёрнулся, впился в неё глазами. Сухие, большие, жадные до жизни, разумные и безумные одновременно. Орнелла сделала вид, что не заметила. «Я отгадала тебя или нет?» - затревожился голосок внутри неё. - Я знаю, что вам плевать на судьбу Серенно и сверхсектора, Империи и галактики. Знаю, что вы просто идиот, которого обманули хатты. Вам никто бы не дал создать человеческий каджидик. - Да ну? «Отгадала?» - Вы стоите для них меньше, чем надоевшая рабыня. - Хатты ничего не смыслят в человеческих делах. Им главное получать кредиты, и я дал бы кредиты. У нас была бы свободная конфедерация! Орнелла взмахнула рукой. - Управляемая половинчатая анархия, так, кажется, вы это видите? И до сих пор верите. Вы считаете себя не героем, но творцом. Что ж, как я уже говорила, вы умрёте. Можете под конец стать и тем, и другим, а можете сначала увидеть, как всех ваших подчинённых и родственников отдадут тем, кого вы захотели видеть во главе вашей коммерческой анархии. Рац дёрнулся в оковах, как будто спутывавшие сознание инъекции собирались вколоть в его глаза. Орнелла сощурилась и брезгливо процедила: - Что? Вы не думали, что тех, кого вы считаете людьми, может постичь то, что ожидало под властью хаттов миллиарды других? Теперь они не так привлекательны? - А Бини? А ваш вонючий брат? Почему они не здесь? Их не трогают, да? Графские мрази. Мразь! Орнелла кончиками пальцев смахнула что-то невидимое с воздуха перед лицом. - А что граф Бини? Он высокородный идиот, раз подумал, что ваши интриги можно использовать против меня, а потом устроить вас сюда же. Самый большой недоумок по-прежнему вы, и им останетесь, если не будете говорить. Я меняю ваши полные, подробнейшие признания на аналогичную камеру для обоих графов, настоящего и бывшего. Особенно советую не стесняться в показаниях против хаттов. Не забудьте о замысле с господином Элсоном. - Они доберутся до них. Моих… - Нет. Серенно и Империя умеют защищать тех, кто не даёт этой заразе расползтись дальше разрешённой зоны. В одном вы правы, хатты ничего не соображают в человеческих делах. Мы их удивим. Орнелла оставила его прикованным, посмеивающимся и качающим головой. То ли надломленным, то ли почти счастливым. Искуплённым.
Наверху, перед голограммой, Мортон с поклоном пожал её пальцы. - Честное слово, графиня, я бы выжал его к утру. Мне жаль, что вам пришлось спускаться. - О, господин Мортон, я только рада предлогу поработать с вами, как раньше. Вас тоже позабавило, как для него невыносимо, когда его зовут идиотом? Это равноценно смерти для того, кто думает, что на него всегда смотрят. - Я не замечал такого минуса воспитания у других графов и вас. - Он происходит в семействах с неадекватными амбициями. Вы делаете большую работу по исправлению подобного. Они расстались с многозначительными и довольными взглядами, с одним на двоих смягчённым выражением лица, точно как в старые времена над новой невидимой бомбой на крепком шве Империи.
В окнах квартиры Орнеллы в правительственном квартале Караннии горел тусклый тёплый свет. Орнелла заметила его, когда запрокинула голову, чтобы снова не увидеть звёзды. Чем меньше она спала, чем больше кафа пила и чаще приходила смутная, мгновенно задавленная, но не побеждённая тревога, тем более страстно она хотела туда, где вокруг только звёзды и пустота. Лететь, не думая о цели. Возможно, не имея её. Возможно, на тайные переговоры для Серенно или миссию для императора, но с риском смерти. В неясном свете размеренным шагом прошла из комнаты в комнату прямая фигура с высокой причёской. Орнелла улыбнулась. Если не по волосам, то по осанке и движениям, как будто запиравшим в себе сумасшедшую силу, по манере ходить, словно прорывая собой плотный, враждебный, наэлектризованный воздух, она всегда узнала бы бабушку. Согнутая рука Фараго не напрягалась под её ладонью. Визит старой графини его не удивил. «Ты знал. Интересно, знаешь ли, зачем она приехала». Орнелла не спросила его и пошла ко входу. Бабушка встретила её в первой комнате, приёмной с парой диванов и кресел, барной стойкой и портретами графов Демичи. Из комнаты вело три двери – назад, вперёд, в следующую, и влево, в коридорчик, соединявший все комнаты короткой двойной анфилады. Декоративные планки вокруг створок копировали картинные рамы с золотистыми плодами. Бабушка прорвалась сквозь воздух и перекрёстные взгляды графов, занятых чтением, игрой в мяч, писательством, преподаванием, дебатами и фехтованием, приобняла, отстранилась, молча подала знаки Фараго – «останься», «другим не беспокоить». - Орнелла, здравствуй, дорогая. Бледно выглядишь. Барон получил кое-какие новости, пока ты была занята, и мы решили, что надо это обсудить лично. Если ты устала, то я просто тебе их расскажу и ты ляжешь. - Бабушка… это же ловушка. Обсудим сейчас. Дьюла, можно кафа, пожалуйста? Уголком губ бабушка улыбнулась. Остальное её лицо слегка потемнело. - Это сложная проблема. Мы можем застрять на ней до раннего утра. - Лучше сегодня ночью, чем завтра днём, когда никто не знает, что будет завтра. - У тебя риторические сбои. - Тогда ещё лучше срочно начать. Воздух слабо колыхнулся за спиной. Фараго ушёл варить каф. Бабушка уселась на диванчике – багровый разлив платья на зелёном – и дважды хлопнула ладонями. Из смежной комнаты вошли барон Конте, Ка-Да-Рош, Мортон и Йонкер. Орнелла покачала головой и возвела глаза к потолку. Даже в мелочах Одоадра Демичи не любила оставлять выбор. Даже мелочи она превращала в церемонии. Цереанин и пропагандист сели вместе, на другой диван. Орнелла подошла и пожала каждому руку, заглянула в глаза. Оба уже вылечились. Ладонь каждого своего друга она задержала в своих на секунду дольше необходимого. Барон Конте разгладил пышные усы, приобнял её. От него пахло цветущим садом и грозой. - Мандалор. – Шепнул он. - Одоадра хочет изоляции. Извини, что нагрянули, я решил, нам надо разоружить её быстро. – Он говорил так торопливо, что Орнелла поняла весь смысл уже на пути назад к своему месту, после кивка Мортону. Разведчик выглядел сконфуженным. Он и барон сели в кресла. Фараго занял место рядом с Орнеллой и вручил ей чашку. Одоадра кашлянула. - Итак, источники барона и разведка говорят, что на орбите Мандалора в продолжение некоторой смуты, сопровождаемой диверсиями и молчанием высших лиц, появился некий флот и обрадовал присутствующих блокадой и поддержкой требований местных милитаристов. - Наши агенты выясняют, кто именно обеспечивает эту поддержку, - отчеканил Мортон в ядовитой паузе, - и устанавливают связь между разными кораблями на орбите, пока это возможно. Там много представителей корпораций, в том числе наши партнёры и партнёры хаттов. Ка-Да-Рош сплёл пальцы под подбородком. Он так старался сидеть расслабленно и вольно, что казалось, скоро заискрится разрядами тока. - Это уже полный бред, стиль первых месяцев после смерти императора. Йонкер крутил и мял незажжённую сигарету. - Агрессия в нейтральной системе вблизи наших рубежей это жест политического влияния, проба сил, заявление о себе и против нас. С кем могут быть связаны эти… демонстрации? Господин директор? - Предварительно, повторяю, это не подтверждено. Но предварительно, мы разрабатываем версию Центра. Цереанин и Фараго шёпотом выругались. Первый – как адепт, искатель технологий и рука на пульсе чёрного рынка. Второй – как защитник. Орнелла чувствовала, как недавно оптимистичный расклад рассыпался в головах обоих. Центр не действовал по принципу «одна цель – одна причина – одно следствие», сделанная им мелочь была бы частью стратегии. Недавно она готовилась или всегда – последний вопрос. Орнелла встала. - Я покину вас на минуту. Мне нужно задать кое-кому прямой вопрос. Она оставалась в своём кабинете за закрытой дверью ровно столько времени, сколько нужно было для активации связи по дипломатическому каналу и запроса. Ответ она увидела бы на подключённом к терминалу комлинке. Она вернулась. В голове всё гудело и застывало. Приёмная выцветала до линялого серого. Нарисованные графы готовились гореть в орбитальном огне. «Почему мне так?..» Меньше часа назад её тянуло к звёздам. Теперь звёзды спустились, нависли над крышей, плавили верхние этажи, сгущали и выжигали воздух. Орнелла тяжело дышала. Прошлое, игра с Центром – неважно, что теперь там сидел мофф, а раньше император – внезапно и слишком рано догнали её. «Мы ещё не готовы». Орнелла с силой потёрла переносицу, отгоняя кошмарный сон. Бабушка хлопнула по подлокотнику. - Я считаю, мы не должны реагировать. Предоставим мандалорцев их судьбе. Мы должны сделать вид, что не угрожаем амбициям Центра, если это они и неважно, они ли это. Мортон нахмурился. Барон Конте погрозил старой графине пальцем. - Делать вид имело смысл перед императором. Тот, кто сидит в Центре сейчас, не он. Если мы будем играть в добрых подданных, его корабли явятся сюда. Не для этого был создан этот сверхсектор. - Я согласен, - заявил Мортон. Его голос гудел и наполнял комнату. – Кроме того, мы потеряем влияние и агентуру. При всём почтении, Одоадра, многие нужные люди на нас работают не из высоких чувств. Комлинк подал сигнал. Орнелла прочитала сообщение, ничего не выразила лицом, сделала глоток кафа, звонко поставила чашку на блюдце. В приёмной утихло. - Дьюла, чем нам грозит столкновение с Центром? - Смертью. - Спасибо. Брам? Йонкер прогнал мятую сигарету из одного угла рта в другой. Замена улыбке. - Дьюла прав. Учтите ещё, что в галактическом масштабе это будет значить усиление Тиона и прежней идеологии. В процессе открытой борьбы с Центром у нас плохие шансы. Они будут разыгрывать карту воссоединения, стабильности, мира и порядка, и наши проблемы с хаттами станут страшилкой для несогласных. Мы будем выглядеть слабо, и, если обратимся к идее обновления и свободы, нас поставят на одну доску с мятежниками. Не думаю, что вы хотите контактов с ними, будучи, по крайней мере, зажатой между имперскими территориями. - Несчастный Тион… - протянул Мортон. Кончики его пальцев беспокойно двигались на подлокотнике, как будто он подсчитывал и делал заметки в невидимом датападе и намечал список возможных целей. - Ка-Да-Рош? – продолжила Орнелла. Её голос прозвучал резко и звонко. Цереанин развёл руками. - Потоки теневых и корпоративных контрактов, технологий, вооружённой живой силы обходит слабых. Возможно, большую часть получит Республика как заманчиво свободная территория. Или Центр, как более устрашающая, если там не будут брезговать. Орнелла кивнула. Одним глотком допила каф. - Дядя? Барон Конте вздохнул. - Если мы боремся с Центром, то отказываемся от всех планов ради авантюры. Вы станете наполовину императрицей, племянница, или, через большую боль, ничем. Старая графиня хмыкнула. - Так бы сразу. - Бабушка предлагает нейтралитет. Дядя? Господин Мортон? Барон щёлкнул пальцами. - Связи. Тион, разумеется, сразу бы потребовал доктринальных уступок. Я предлагаю Содружество. - Нам нужно увеличить вложения в агентуру и так или иначе избежать открытого конфликта. – Заявила Одоадра, кивнув Мортону, и обвела собравшихся гордым взглядом. Орнелла встала. Под глазами нервно, мелко подёргивалось напряжение. Она вдохнула и прижала пальцы к уголкам глаз. Выдохнула, отпустила, тонко улыбнулась всем сразу. - Даже в борьбе с Центром, как мы видим, мы могли бы что-то сделать. К счастью, сейчас это не нужно. У меня есть ответ из Центра. Они заявляют о своей непричастности. На Мандалоре по своему усмотрению действует периферийный блок. Мы тоже можем действовать по своему усмотрению. Итак. Нам нужно Содружество и беспрепятственный вход в деловую полутеневую зону Мандалора. Надеюсь, это поможет покрыть затраты на расширение агентуры. Мы продолжим борьбу с хаттами и наши текущие проекты. Бабушка, сейчас не время для покорности или почётной изоляции. Мы всегда успеем замуровать себя в оранжерее, как мама. Старая графиня скрестила руки на груди и вскинула нос. Мортон встал. Его глаза и всё лицо торжественно блеснули. - Это решение моффа, а не графини отдельной планеты, - заявил он, - и я сделаю всё необходимое. Он пожал ей руку второй раз за вечер.
«Что такое Мандалор и как далеко здесь нужно идти?» Графиня не могла уснуть. Слишком много кафа, стимулятора и напряжения. Она слала запрос в Центр без мыслей, ждала ответ, как машина. У машины нет чувства и догадок, только готовность к анализу. Теперь, ночью, её знобило. Она куталась в плед и кусала губы. «Что, если бы они сказали…» Орнелла мотнула головой. Нет, никаких если. Действовать по усмотрению. Важно, что ей развязали руки. Надо было всего лишь не ошибиться, не дать Центру посмеяться. Для неё самой Мандалор не значил ничего, кроме пространства под слабым контролем умирающей культуры. Реликт, который через одно-два поколения обнаружит себя в казармах Нал-Хатты или заплёванных ночлежках Нар-Шаддаа. Некоторое количество ресурсов, много громких слов и очень старые легенды, годные только для ночи историй в студенческом общежитии. Ещё некий пыльный кодекс. В отличие от джедайского, его не подкрепляла политическая мощь, громовые голоса в Сенате и орудия кораблей. И всё же, хатты, желая того или нет, своими комбинациями превратили ничто в ресурс, за который, если бы так захотели моффы, могла начаться война. «Из зачинателей стать поводом, видели бы это ваши предки», - съязвила графиня. Она бродила по анфиладе больше часа. Нигде не могла устроиться, всюду было мягко, твёрдо, жарко, холодно, неправильно, раздражающе. Постель она смяла, с диванов в соседних комнатах попадали подушки: она ложилась, закрывала глаза, ворочалась, падала в беспорядочные тревожные мысли и вскакивала. Хатты, хатты, хатты. Моффы. Тион, Центр. Графы. Содружество. Элсон. Центр. Тион. Хатты. Мандалор, Мандалор, орбита Мандалора. Содружество. Мандалорские группировки. Лёгкое платье сползало с плеча. Заплетённая на ночь коса рассыпалась. Бледный силуэт таял в стекле, пронзённый огнями Караннии. Орнелла тонула в догадках и ждала ещё одного ответа, не из Центра. Не такой страшный вопрос. Не страшный абсолютно, и всё же… Она вернулась на кровать, на самый край, потёрла виски, веки. Глаза были сухими, мысли – хаотичными и отрывистыми. Она задумалась, не принять ли снотворное, и покачала головой. Надо было просто решить. Хатты. Империя. Мандалор. Клановая и идейная распря. Надо ли поддержать кого-то одного, чтобы сделать Мандалор стабильным близким пространством? У изголовья висела доска, вся покрытая ямками от булавок. К этой доске она студенткой пришпиливала карточки с терминами, памятные записки, кто чем перед ней провинился, и засушенные лепестки. Орнелла встала на кровати на колени, задумалась. Приколола к доске две пустые карточки. На левой написала «пацифисты», на правой – «реликты». Легла, задрав ноги на стену – платье соскользнуло и тонкими складками легло вокруг голых бёдер и на животе, - и раскинула руки. Прохладная постель согревалась её теплом. Потолок был застывшим прямоугольным водопадом желтоватого света, гладким и немым, как ум Орнеллы. Он не хотел отвечать. «А может, я задаю неправильный вопрос? Почему меня должны интересовать стороны противостояния? Если мы придём к мирному решению, если мофф Оррел пойдёт на сотрудничество, если Центр действительно промолчит, от них потребуется только выполнять условия. Кем бы они ни были, кто бы у них ни победил. Или… очевидное или». Она потянулась и пяткой смела с доски обе карточки. Взяла датапад и вернулась. Разослала по защищённым каналам шифрованные инструкции для разведчиков, каперов и финансистов. Поперёк кровати и при включённом свете она и уснула. Проснулась в утреннем мраке и вдоль, под одеялом и без датапада. На подушке был утренний запах Фараго, древесный и сладковато-солёный, запах его туалетной воды, запах покоя. Он означал, что новое утро наступило, Дьюла закончил тренировку и привёл себя в придворный вид. Всё как обычно, ничего не произошло и Мандалор значил не больше, чем рутинные трения графов. Они разберутся с этим. С этим тоже. Орнелла потянулась. Тело было слабым и ленивым, жалось к кровати, веки тяжелели. Она вскочила рывком, покачнулась, поморщилась от прохлады и завернулась в сбитый в ноги плед. Она вызвала к себе дядю, Ка-Да-Роша и финансистов прежде, чем задумалась, не выпить ли чашечку кафа. Аппетита не было. После дяди была очередь Мортона, а затем – возможно, вылета. Орнелла ещё не знала, будет ли это. Не знала, куда. Утром её личный терминал спал, и подключённый комлинк с ним. Ночью через канал барона Конте, которым пользовалась только Орнелла, моффу Оррелу отправилось послание. Это не было дипломатическим запросом. Коммерсант Конте связывался со множеством важных лиц, кроме разве что джедаев, возможно. В послании «директор О. Д.» предлагала обсудить экономические последствия вторжения на Мандалор неизвестного имперского блока. По личному, недоступному никому больше каналу она спрашивала у Элсона, не знал ли он об этом блоке, взявшемся неизвестно, откуда. В уме она держала безумную возможность: какой-то военачальник воспользовался ресурсами кого-то готового силами Империи перессорить лидеров Империи. «Республиканцы или хатты?» - думала Орнелла. Прислушиваясь к терминалу в кабинете через открытую дверь, она села к туалетному столику.
От искусственной слезы щипало в глазах. Высокий воротник пропитывали капли пота, смешанные с гримом. Орнелла записывала обращение к сверхсектору и Серенно. Все – гримёры, операторы, голограмма ведущего новостей - делали вид, что это прямой эфир. Холодный свет. Огоньки камер. Лакированная темнота расписных настенных панелей, хрустальная белизна. Тяжесть бархатного покрывала, сдавленная новым арселе голова, жёсткость чёрного платья, прохлада белоснежного жемчужного ожерелья на груди. Сияние глянцевого стола для совещаний. Обычно за ним сидели первые лица. Теперь – только Орнелла и закованный в наручники бывший граф, Саверио Демичи. Бледный, сгорбленный, онемевший. В парадном мундире без графских регалий и почётных знаков. Он принимал от сестры приговор. В скованных руках – последний в его жизни на Серенно бокал вина. Орнелла смотрела в камеру жёстким, печальным и полным готовности выполнить свой долг взглядом. Лицо было строгим, губы – искусственно бледными, осанка – благородно гордой. Она подглядывала за собой же в гладкий округлый бок камеры. Размеренно, каменея телом, заговорила: - Наши уважаемые подданые. После Эндора настало тяжёлое время, которому, нам казалось, не будет конца. Мы выдержали и думали, что, справившись с угрозой галактической войны всех против всех, одолеем всё, что угодно. Со скорбью и осознанием неизбежности этой роковой развязки я сообщаю, что наш труд и надежды предал никто иной, как граф Саверио. Тот, кто однажды хотел, подняв руку на графа Демичи по приказу Лорда Вейдера, спасти Серенно от карательной операции. Тот, кто, впрочем, в последующие годы заботился только о личном благосостоянии и предприятиях. Тот, у кого было достаточно времени, чтобы осознать свои ошибки и обязанности, которые несёт положение. Она повернула голову, неслышно и незаметно переводя дыхание. Саверио обхватил бокал пальцами, перебирал ими, оставлял на тонком стекле потные отпечатки. Этими руками он когда-то складывал истребители из ненужных отцовских листков, исчерченных клетками и завитками, цифрами, ломаными линиями. Новая капля стекла по шее. Орнела медленно втянула воздух. Три секунды паузы. Пора заканчивать – помилованием или приговором, как задумано. Этими руками Саверио набирал сообщения хаттам. Этими руками он мог бы задушить её или манерным взмахом отдать приказ. Орнелла встала. - Пей, Саверио Демичи. Не граф, не достойный сын Серенно, не достойный подданный Империи. Пей, призрак, тебе остались пот и слёзы. Саверио посмотрел в вино и в её лицо. Непростой взгляд снизу вверх: и раскаяние, и стыд, и как будто знание, что он ненадолго останется в живых – или обещание, что лучше бы ей так поступить, потому что иначе он сделает это с ней. Это был его последний шанс испортить ей игру. Он не знал, что это была запись, не эфир. - Угроза не обязана быть вербальной или воплощённой в действие, - сказала она. Саверио моргнул. - Мне всего лишь… жаль. Орнелла посмотрела прямо в камеру. - Его вина в сделке с хаттской империей. Его вина в планировании заговора и убийств. Саверио Демичи полагал, что хатты позволят ему править и возьмут в свои руки мало, всего лишь наши банки. Известно, что хатты берут больше: жизнь, достоинство, свободу. Они взяли бы в рабство вас и ваши семьи, отобрали ваше призвание и имущество. Это судьба хуже смерти. Саверио Демичи совершил преступление против государства и общества, он государственный изменник и приговаривается… к пожизненному заключению на руднике, где подобные ему искупают вину. Она заговорила о разведке и том, как агенты раскрыли заговор. Саверио собирался убить её, принуждением, обманом или подкупом убедить графов Серенно продать хаттам доли в предприятиях, активировать подпольно модифицированных дроидов и пустить на планету боевые отряды с Нар-Шаддаа. Дроидов были единицы, но никто не мог доказать обратное. - Мы ещё не в безопасности. Криминальные лорды Нал-Хатты не остановятся, но отныне мы знаем, что нам объявили молчаливую войну. Но мы не станем ничьими рабами. Мы защитим себя, Империю и будущее. Будьте бдительны и сохраняйте спокойствие. Выполняйте свой долг. Продолжайте жить. Мы Империя и мы свободны. Когда погасли огоньки камер, Орнелла кивками поблагодарила репортёров, подала кончики пальцев главному редактору новостей, улыбнулась господину Йонкеру – он стоял в отдалении и ожесточенно писал что-то в планшете, поглядывая на неё и гоняя из одного угла рта в другой зубочистку, - и вышла. В личном кабинете её ждал Дьюла Фараго. Орнелла приподняла брови. Он кивнул и ногой подвинул ей пуфик. Она села и потянула с головы арселе. Шпильки зацепились за волосы, в глазах поплыли разноцветные точки. С утра до этого часа она только пила воду: от встречи с Саверио желудок сжался и ничего не принимал. - Значит, не долетит. - Не совсем. Он долетит, но ненадолго. На каторге очень много способов умереть. Орнелла потёрла лоб костяшками пальцев. - Этому стоит закончиться раньше. - Это случится органично, - возразил Фараго, его пальцы ловко распутывали волосы, - и не надо об этом думать.
***
Всё это – весь этот день - было, как если бы Орнелла вернулась во времени и готовилась участвовать в бою, который пропустила. За утро она составила политическое завещание, провела шесть встреч и четыре консультации. Ждала ответа от Элсона и из Содружества. Барон Конте становился моффом и должен был убедить Центр, что не было варианта лучше, а сверхсектор должен оставаться в том же статусе. Каперы получили приказ сосредоточиться на хаттских конвоях. Вместе с контрабандистами и финансистами они должны были пока избегать Мандалор. Усиление границы вблизи мандалорского пространства блокировало часть сил. Флотские опасались, не было ли это выгодно – и значит, несло угрозу и обещало её в будущем – Содружеству. Мортон и Фараго получили приказ подготовить физическую гибель Саверио Демичи и барона Раца, Йонкер - идеологческую. Доказательства их предательства и хитроумные методы раскроются этим же вечером. Граф Бини не упоминался, но его хвалили в новостях, записанных этим утром для вечернего эфира, за добровольную передачу большей части капитала на нужды безопасности. В чём заключались эти нужды, никто не говорил. Барон Конте это узнал первым. Часть капитала Бини досталась ему на проект восстановления суперлинкора, больше половины – на вклады в проекты с Корпоративным сектором. Финансистам и военным графиня поручила оценить масштаб вложений в вооружения, если новый имперский блок получит мандалорскую территорию. Аналитикам дома Демичи – реакцию Тиона и Центра. Ка-Да-Рошу – возможности сотрудничества в теневой сфере торговли технологиями и перехвата их у хаттов. Рошин полетела в Корпоративный сектор, едва вернулась с Орд Мантелла. Ей нужно было вместе с друзьями Демичи и барона Конте расширить сеть агентов влияния. Ещё полчаса Орнелла отдала тренировке с Фараго: воскрешали её реакцию и физическую форму. Фараго был недоволен. Она потеряла в точности стрельбы, пока занималась заговором барона Раца и своего брата: выстрелы ложились вразброс. Она думала не о мишенях, а о своём послании моффу Оррелу. В момент, когда она промахнулась, а Фараго крикнул «убита», её комлинк подал сигнал. Она прервала тренировку, обняла Фараго, рассмеялась и ушла в кабинет, тяжело дыша. Содружество было готово заняться мандалорской проблемой вместе. Потом была запись. Пока гримёры ждали, она послала официальный сигнал: Графский Сверхсектор запрашивал помощь в переговорах с неизвестными силами, начавшими блокаду Мандалора, и в обеспечении нейтралитета системы путём мирного урегулирования и налаживания трёхсторонних – два сверхсектора и Мандалор – контактов. Во имя спокойствия на территории, столь близкой к Империи территориально. «Заставим их сидеть тихо, понять, кто мы такие, и заняться делом, пока не вмешался Центр и не забрал все возможные выгоды себе», - означало это на простом человеческом языке.
***
После записи и нескольких минут наедине с Фараго вернулся барон Конте. С порога окинул её взглядом, шагнул внутрь, раскрыл объятия, дал знак Фараго остаться. Орнелла встала и обняла дядю. - Пожелай мне удачи. - Всегда желаю, девочка. Значит, решено, летишь? Орнелла тихо хмыкнула и ткнулась носом в мерцающую синеву его жилета, толстую и жёсткую, как чешуя. За ней и за рубашкой часто билось его сердце. Орнелла зажмурилась и представила себя на его месте и на своём прошлом: за столом переговоров с корпорациями и правительствами, планшеты на столе, бластеры под столом, жучки в укромных углах и секретные программы в самих планшетах. Бластеры пойдут в ход, если явится, кого не должно быть, остальное – ради добычи козырей, утечек, шантажа. Просто ещё один раунд. Не оцепенение на краю обрыва. - Полечу, если будет нужно. Мои источники молчат. Надеюсь, это не кончится войной с этими силами вторжения, иначе я не знаю, кто попробует вмешаться первым. Дядя погладил её по спине, отстранился, обернулся к Фараго. Бросил взгляд на неё, снова на него. - Береги её. Мы выдержим маленькую войну, если все будем живы. - Буду. - И ты береги себя, - сказала Орнелла и поцеловала Конте в щёку, - но мы пока не прощаемся. Она свела брови. Саверио в эти минуты вели на борт. Ей не верилось, что она больше не увидит его живым. «Мне жаль или… А точно ли ты улетаешь навсегда? Почему ты так тихо принял приговор? Ты любишь жить…» Она прижалась горячей щекой к рукаву дяди и впилась взглядом в Фараго. - Следить за Саверио! Во все глаза! – Произнесла она одними губами, беззвучно и медленно.
